Пассажир. Жан-Кристоф Гранже
смог скрыть удивления, и Сильви улыбнулась:
– Может, по мне и не скажешь, но у меня имеется кое-какая собственность. Вернее сказать, имелась. Домишко в Бидаре. Мы его продали и вложили деньги в лодку. Только не заладилось у нас. Поставщикам задолжали. Проценты банку выплачивали. Вам не понять.
В глазах Сильви Матиас принадлежал к классу миллиардеров. Он на нее не обиделся. Его переполняли эмоции, мешавшие связно мыслить. Волны били в берег, поднимая тучи брызг, серебрившихся на солнце. На губах Матиас ощущал привкус соли, в глазах плясали солнечные зайчики.
Женщина обернулась через плечо посмотреть, чем занят Патрик. Он уже запрыгнул на борт лодки и копался у нее на дне, очевидно, проверял состояние мотора. Она смотрела на него материнским взглядом.
– Он что-нибудь рассказывал вам о своей… о своей прежней жизни?
– Про жену, что ль? Он не любит языком трепать, но я про нее знаю. Это не секрет.
– Он с ней общается?
– Никогда. Они разругались вдрызг.
– Почему он не разведется?
– На какие шиши?
Фрер не стал углубляться в эту тему, о которой имел самое приблизительное представление. Женитьба. Брачный договор. Развод. Все эти понятия оставались для него чистой абстракцией.
– А про свое детство он когда-нибудь с вами говорил?
– Так вы и правда ничего не знаете, – с легким оттенком презрения ответила она.
– Чего я не знаю?
– Он убил своего отца.
Матиас сглотнул ком в горле.
– Его папаша собирал металлолом, – продолжила она. – Патрик ему помогал.
– В Герене?
– Не помню названия. Какой-то пригород. Там жила его семья.
– И что же произошло?
– Они подрались. Папаша пьяный был, на ногах не стоял. И упал в чан с кислотой. Они в нем ржавые железяки держали. Патрик его вытащил, но старикан уже дал дуба. Патрику тогда всего пятнадцать лет было. Лично я считаю, что это был просто несчастный случай.
– А дело расследовали?
– Без понятия. Во всяком случае, Патрика не посадили.
Это легко проверить. Догадка Матиаса находила свое подтверждение. Тяжелое детство. Семейная трагедия, оставившая трещину в подсознании подростка. И эта дыра все ширилась и ширилась, пока полностью не поглотила его личность.
– А что с ним потом стало? Он не ушел из дома?
– Он в Легион завербовался.
– В Иностранный легион?
– Он считал себя виновным в смерти отца. А преступникам одна дорога – в Легион.
Они добрались до края мостика. Не сговариваясь, повернули обратно и медленно пошли к причалу. Сильви без конца бросала на Патрика короткие взгляды. Рыбак, увлеченно копавшийся в моторе, казалось, забыл об их существовании.
– У Патрика когда-нибудь были трения с полицией? – снова заговорил психиатр.
– Да что вы такое городите? Если люди бедные, значит, они обязательно бандюги? Ну да, у Патрика бывали трудные времена, но по кривой дорожке он никогда не ходил!
Фрер задумался. Он пытался