Девушка, которую ты покинул. Джоджо Мойес
Элен и мою, если вас не затруднит.
Господи, как же я хотела услышать одну из его шуток, пусть даже самую вульгарную, или какой-нибудь каламбур! Но булочник стоял, меряя меня неприязненным взглядом. Вопреки моим ожиданиям, он не пошел в заднюю комнату. На самом деле он с места не сдвинулся. И когда я уже была готова повторить свою просьбу, сунул руку под прилавок и достал две буханки черного хлеба.
Я смотрела на них и ничего не понимала.
В маленькой boulangerie было холодно, но взгляд этих людей обжигал кожу. Буханки лежали на прилавке, приземистые и черные.
Наконец я подняла глаза и сглотнула комок в горле:
– На самом деле я ошиблась. На сегодня у нас еще достаточно хлеба, – спокойно произнесла я, убирая кошелек обратно в корзину.
– Не думаю, что в данный момент вы хоть в чем-то нуждаетесь, – сквозь зубы процедила мадам Дюран.
Я резко повернулась и посмотрела старухе прямо в глаза, выдержав ее тяжелый взгляд. Затем с высоко поднятой головой вышла из магазина. Какой позор! Какая несправедливость! Заметив насмешливые взгляды старых дам, я поняла, какой же была дурой. Как я могла так долго не видеть дальше своего носа! Я шла быстрым шагом обратно к отелю, у меня горели щеки, мысли путались. В ушах так звенело, что поначалу я ничего не услышала.
– Halt!
Я остановилась и огляделась по сторонам.
– Halt!
Подняв руку, ко мне направлялся немецкий офицер. Я осталась стоять возле разбитого памятника мэру Леклерку, чувствуя, что щеки продолжают пылать. Офицер подошел прямо ко мне.
– Вы проигнорировали приказ! – заявил он.
– Прошу меня извинить, офицер. Я его не слышала.
– Неповиновение приказам немецкого офицера считается правонарушением.
– Но ведь я же сказала, что не слышала его. Примите мои извинения.
Слегка развязав шарф, я опустила его вниз. И только тогда поняла, кто это был. Молодой офицер, который тогда в баре спьяну облапил Элен и которого комендант размазал по стенке. Я заметила небольшой шрам у него на виске, а потом поняла, что он меня тоже узнал.
– Ваше удостоверение личности.
Однако у меня его с собой не оказалось. Разговор с Орельеном так выбил меня из колеи, что я оставила удостоверение на столике в холле отеля.
– Я его забыла.
– Выходить из дома без удостоверения личности считается правонарушением.
– Оно там, – махнула я рукой в сторону отеля. – Если вы пойдете со мной, я вам его покажу…
– Нет. Я никуда не собираюсь идти. Чем вы занимаетесь?
– Ну я… шла из boulangerie.
– Где купили невидимый хлеб? – спросил он, заглянув в мою пустую корзинку.
– Я передумала.
– Должно быть, вы хорошо питаетесь в этом своем отеле. Все остальные стараются вовремя получить пайку.
– Я питаюсь не лучше других.
– Выверните карманы.
– Что?
– Выверните карманы, я сказал, – пихнул он меня прикладом ружья. – И размотайте ваши платки, чтобы я видел, что вы несете.
На