Совесть вне памяти. Александр Прозоров
щелей обратно.
– В кого стреляете! В женщин, в детей! Варвары! Дикари! Убийцы!
Он понял, что к дому его не пропустят, развернулся к машинам и низ живота скрутило холодом – в считанных метрах от БТР, пригнувшись, сжимая в руках гранаты, бежали бородатые мужчины в полевой форме и тюбетейках. Первым очнулся «Калашников», затрещал, содрогаясь в руках. Ближний из мужчин ткнулся головой в землю, другой вскинулся вверх, крутанулся вокруг своей оси, рухнул рядом. Остальные залегли, лихорадочно выдергивая оружие из-за спины. И в этот миг автомат затих, обвиснув безмолвным молчанием. Он выдернул магазин, швырнул в сторону, потянул из «лифчика» свежий, но мужчины уже окрасились красными огоньками.
Тяжелая кувалда жестоко и беспощадно ударила в грудь, ломая ребра, сминая внутренности, вырывая сердце. Удар. Удар. Удар.
Розовый туман.
Ты должна выдержать, скорлупка, ты должна, я ношу тебя уже почти всю жизнь, я свыкся с тобой, как с кожей, я пропитался с тобой одним потом, одной пылью, спаси меня, родная… милая… выдержи… я жить хочу… жить… Мама!..
– Нет! – он шарахнулся в сторону, отшвырнул тряпки, сел, схватился за грудь, мокрую от холодного пота. – Он выдержал!
– Кто?
– Бронежилет…
– Что?
Тяжело дыша, он держал мать за руки, сжимая пальцы до хруста суставов.
– Что с тобой, сынок?
Ошалелым взглядом он обвел комнату.
Телевизор. Магнитофон. Полированная стенка. Заправленная мамина кровать. Дома. Он дома, дома. Дома!
Борисов встал, подошел к окну, прижался лбом к холодному стеклу. Внизу шумел густой, сочной, почти сырой на вид зеленью Сосновский лесопарк.
– Дурной сон, мама. Все хорошо. Все хорошо…
– Спать надо меньше, кошмаров не будет, – съехидничала Надежда Федоровна, – Полдень на дворе. Красотка-то твоя давно на ногах. Плов делает.
– Правда?
– Она еще и постирать хотела, да я не дала. Кстати, предложи ей ванну принять, а то она, по-моему, спросить стесняется.
– Готовить не стесняется, а спросить боится?
– Балбес ты великовозрастный. А ну, вставай!
Борисов, мокрый от пота, потрусил в ванную, ловя носом соблазнительные запахи. Ай да царица Тамара!
Вымывшись и одевшись, Саша нашел в кармане рубашки сержантский телефон и пошел на кухню.
– Привет, Жертва! – улыбнулся он режущей хлеб девушке.
– Здравствуйте.
– Я один, – строго погрозил он ей пальцем и протянул записку с телефоном. – Иди, звони. Скажи, что жива и здорова, а то как бы группу захвата не выслали.
– Хорошо, – она отложила нож, вытерла о передник руки, взяла бумажку и пошла в комнату. Саша, вытащив из ящика стола ложку, подкрался к аппетитно пахнущей латке на плите, приподнял крышку, черпнул бульона и отправил его в рот. Тамара несколько перестаралась с перцем, но все равно было невероятно вкусно.
– Нет там таких, говорят, – послышался за спиной голос девушки.
– Как нет! – чуть