Ловушка для волшебников. Диана Уинн Джонс
встала.
– Сейчас буду вести себя плохо, – объявила она. – Может, вообще завизжу. Вот прямо чувствую – сейчас на меня накатит и я завизжу.
– Ох! – испугалась Фифи. – Говард, пойдем-ка отсюда.
Говард поспешно поднялся. Фифи права, надо сматывать удочки. Он пошарил под золоченым стульчиком и вытащил свою покалеченную сумку, но стул при этом упал на вазон с цветами, стоявший сзади. Диллиан перевела бесцветные от гнева глаза на Говарда, и тот почувствовал себя таким же невоспитанным, как Катастрофа.
– Извините, пожалуйста! – промямлил он, поднял стульчик и попытался распрямить примятые цветы в вазоне.
– Нет, еще рано уходить! – уперлась Катастрофа. – Мы же не забрали папины слова! Вы что, не понимаете? Она пытается напустить на нас забывчивость, чтобы захапать слова себе!
– Катастрофа! – приструнила ее Фифи и порозовела, точь-в-точь как герани у нее за спиной.
– Не волнуйтесь, милочка, – добрым голосом сказала Диллиан, – с детьми это бывает: они устают и начинают грубить. А я и правда чуть было не запамятовала, ведь вы пришли за словами. Мы так славно беседовали, я и позабыла, что вы по делу. Сейчас же пошлю за рукописью.
Диллиан снова позвонила в золоченый колокольчик. Минута – и из-за цветочной стены вновь возник лакей. На сей раз он нес несколько машинописных страниц, нес обеими руками, торжественно и чинно, будто это была священная реликвия, да к тому же из тончайшего фарфора, и не приведи бог ее уронить или сжать слишком сильно – разлетится на мелкие кусочки. В отличие от затертых и обтрепанных страничек, которые предъявлял Громила, эти были чистенькие и белые. Лакей вручил их Диллиан, а та с улыбкой передала Говарду.
– Вот, мой мальчик. Только проверь, точно ли это те, что вам нужны?
От такого подозрения в недоверчивости Говард застыдился, но страницы все-таки развернул и просмотрел. Похоже, рукопись и правда принадлежала папе. Заглавные буквы у папиной пишущей машинки всегда выскакивали выше строчных, так что их верхушки оказывались словно бы срезанными. Говард понятия не имел, что именно папа написал в тот раз, но глаза его выхватили из текста несколько строк: «…и если бы Мукомольную улицу заполонили старушки, тесня полицейских и размахивая зонтиками и сумочками…» Говард сложил страницы.
– Да, все в порядке, это те самые слова, – сказал он. – Большое вам спасибо. И за угощение тоже.
– Всегда пожалуйста, мой мальчик, – с сияющей улыбкой ответила Диллиан.
Говард бережно упрятал страницы в карман свитера и протянул руку Катастрофе – мол, все, хватит, пора домой. Фифи встала и приготовилась взять Катастрофу за другую руку. Катастрофа надулась и неохотно поплелась за ними.
– Все равно не хочу оставаться в этой унылой дыре, – грубо сказала она.
– Я тебя сейчас отшлепаю! – прошипела Фифи.
Они с Говардом потащили Катастрофу мимо цветочных вазонов к выходу. Катастрофа повисла у них на руках, ноги ее волочились по сверкающему паркету. Говард оглянулся