Всё ради любви. Кристин Ханна
лучшее рекламное агентство Сиэтла.
Если честно, вся эта суета с обслуживанием столиков стала для нее самым настоящим шоком.
– Это унизительно.
Мира подняла голову от салфеток.
– Не переживай. За все годы Роза очень редко звонила в ресторан и в последний момент предупреждала, что не выйдет из-за болезни. Обычно она справляется с так называемой толпой. И ты справишься.
– Понимаю, но… – Энджи опустила взгляд на свои руки. На коже следы от ожогов. Хорошо еще, что она пролила горячий соус на себя, а не на миссис Джулиани. – Не знаю, получится ли у меня.
Мира свернула из полотняной салфетки лебедя и подвинула его через стол к сестре. И Энджи сразу вспомнила тот вечер, когда папа учил ее, как складывать полотняный квадрат, чтобы из него получилась вот такая птица. Она посмотрела на Миру и поняла, что та напомнила ей об этом специально.
– Мне и Ливви потребовались недели, чтобы научиться складывать лебедя. Мы сидели на полу рядом с папой и пытались повторять все его движения. Нам очень хотелось, чтобы он улыбнулся и сказал: «Молодчины, мои принцессы». Мы думали, что у нас все отлично получается, а потом к нам подсела ты и за три попытки научилась его складывать. «Вот ей, – сказал папа, целуя тебя в щеку, – все по плечу».
В другой ситуации Энджи улыбнулась бы этому воспоминанию, но сейчас оно пробудило в ней другие мысли.
– Наверное, вам с Ливви было непросто.
Мира отмахнулась:
– Я имела в виду не это. Этот ресторан – «Десариа», – он у тебя в крови, как и у нас. То, что ты не работала здесь все эти годы, не изменило этого. Ты все равно остаешься одной из нас, и тебе по силам сделать то, что требуется. Папа верил в тебя, мы тоже верим.
– Я боюсь.
Мира улыбнулась:
– Это говоришь не ты.
Энджи повернулась к окну и уставилась на пустую улицу. Листья, кружась, медленно падали на тротуар.
– Это говорит та, какой я стала. – Ей самой было нелегко признаться в этом.
Мира наклонилась к ней:
– Можно начистоту?
– Нельзя. – Энджи попыталась засмеяться, но, взглянув в открытое лицо сестры, не смогла.
– За последние годы ты стала эгоцентричной. Я не имею в виду эгоистичной. Желание иметь ребенка, а потом смерть Софи – все это сделало тебя сдержанной. В каком-то смысле одинокой. Ты замкнулась в себе.
«В каком-то смысле одинокой».
Абсолютно верно.
– Я чувствовала себя так, будто меня подвесили на веревке, а подо мной пропасть.
– Ты бы все равно упала.
Энджи задумалась. За один год она потеряла дочь, отца и мужа. Это и есть то самое падение, которого она так боялась, это точно.
– Иногда мне кажется, что я все еще падаю. А по ночам становится вообще невмоготу.
– Может, пора посмотреть вокруг себя?
– У меня есть ресторан. Я пытаюсь.
– Это днем. А когда ресторан закрыт?
Энджи вздохнула.
– Приходится тяжело, – призналась она. – Ночью я сижу над своими