Пионерская Лолита (сборник). Борис Носик
на своем? – спросил он повариху дорогой.
– Что же я с ним поделаю? Он у меня один…
Тоскин сочувственно похлопал по плечу Сережу, сказал:
– Разве это главное – расписаться? Главное, чтоб вы двое это знали, чтоб дали слово друг другу и сдержали его. Это важней.
– Мы хотим расписаться в книге, – сказал Сережа, – у вас есть книга?
«Ну что ж, – подумал Тоскин, – в жизни почти каждого мужчины бывает этот необъяснимый момент, когда ему хочется расписаться. И редкий мужчина сможет вразумительно объяснить, на кой черт ему это нужно, именно это… Чего ж требовать от мужчины малолетнего?»
– Чего доброго, – сказал Тоскин, – а книга-то найдется.
По приезде в лагерь ему выдали несколько огромных Книг учета и Книг регистрации. Вероятно, это был щедрый подарок шефов. В Книгу регистрации клерки шефствующего предприятия, вероятно, вписывали какие-нибудь виды полувоенной продукции – Бог его знает, что они там вписывали, эти клерки. А может, книги эти давно устарели (была инструкция перейти с формы 535 на форму 813) и томились на складе. Тоскин вписал в эту книгу под номером один Сережу и Наташу, потом дал им расписаться.
– В чем теперь ваш долг, вы знаете? – спросил Тоскин.
– Заступаться друг за друга, – сказал Сережа.
Наташа покраснела, потом подняла голову, сказала:
– Любить только друг друга. И ни с кем другим не играть. А можно с другими играть?
– Наверное, можно, – сказал Тоскин. – Но Сережа прав: всегда заступаться друг за друга.
Повариха всплакнула.
– Обойдется, – сказал ей Тоскин сочувственно. – Они очень милые.
– Да-а-а, обойдется, а если эта сука пронюхает, кобыла проклятая…
– Может, еще не узнает, – сказал Тоскин. – Бог не выдаст, свинья не съест.
Она убежала, сунув ему в руку пакет с пирожками.
«Вот и гонорар, – подумал Тоскин. – А я ведь еще успею на речку…»
Как всегда, выйдя на бугор, за ограду лагеря, Тоскин поначалу долго озирался, кружил на месте и размахивал руками, как птица. Потом предался сожалениям о потерянном времени. Все время, которое он провел не здесь, не на этом бугре и не в этом лесу, не озираясь, не нюхая, не кружа на месте, не умиляясь, – все это время было для него потерянным, а осталось так мало, ах, как мало оставалось ему времени здесь, на земле среди этой вот красоты…
Купание уже было закончено, и пионеры бродили по берегу. Первыми Тоскин встретил Танечку и ее подругу Тамару. Они шептались в одиночестве, за кустами, и Танечка взглянула на Тоскина опасливо, недоверчиво, а Тамара, напротив, с вызовом, и Тоскин подумал, что скоро уже, скоро эта девочка начнет бодаться, как повариха. Не меньше как четвертый размер… Танечка выглядела усталой, под глазами у нее были круги, и у Тоскина сердце защемило от жалости.
– А ну, честно, есть хочется? – спросил Тоскин. И протянул девочкам по два пирожка. Они взяли, как будто бы неохотно, но тут же начали есть.
Тоскин