Сталин и заговор в НКВД. Н. И. Ежов
снимаем, ругаем. В таких случаях на отстающий участок нередко наваливается вся партия, помогая вытаскивать этот участок из провала.
Такие провалы в других ведомствах менее остро чувствуются. Провалы же в нашем деле сказываются на всем упрочении Советского государства. Наиболее острым в этом смысле явился такой наш провал, как запоздание с разоблачением к.-р. троцкистско-зиновьевского заговора. Этот провал нашел непосредственное отражение в деле убийства Сергея Мироновича Кирова.
Если отвлечься от персональной вины непосредственных физических убийц и их вдохновителей и организаторов, то ответственность за убийство тов. Кирова также лежит и на наших органах. Совершенно бесспорная истина, что тут мы прозевали. Тем более, казалось бы, что такой факт, как убийство тов. Кирова, должен был мобилизовать все наши силы на исправление тех недостатков, которые выявились в нашей работе. Но на деле получилось, что должно было пройти, по крайней мере, полтора года после убийства тов. Кирова для того, чтобы наши органы начали такое развернутое разоблачение контрреволюционного троцкизма, как это мы имеем сейчас.
Стало быть, говоря по-партийному, по-большевистски, а мы о чекистах судим так, что чекист это, прежде всего, большевик-передовик, революционер, человек, который не стоит на месте и не загнивает, который находится все время в действии, в поисках врага, – тем более недопустимо, чтобы после такого сигнала, как убийство тов. Кирова, потребовались такие длительные сроки для вскрытия корней контрреволюционного троцкизма.
Товарищи, теперь для нас не секрет, что к.-р. троцкистская организация свои тактические задачи, которые сводились к террору, пораженчеству, вредительству, диверсии и т. д., сформулировала давно. Спор о сроках – 1931 или 1932 г. – дела не меняет, но бесспорно, что, по крайней мере, с 1932 г. все направление к.-р. деятельности троцкистско-зиновьевского блока заключалось в организации террористической борьбы против руководителей нашей партии и Советского правительства, в широкой организации вредительства и диверсий. Эта фашистская банда пыталась организованно подорвать основы советского строя.
Этим усугубляется наша вина. Она усиливается еще и потому, что это были не контрреволюционные проявления одиночек, отдельных враждебных советскому строю людей. Разоблачение таких к.-р. одиночек дело очень трудное. Но тот факт, что мы не сумели вовремя раскрыть существовавшей широко разветвленной троцкистской организации, которая имела свой центр и свои местные группы, несомненно усугубляет нашу вину, так как, вы сами понимаете, как чекисты, что, с точки зрения разведки, с точки зрения розыска, гораздо легче разоблачить уже сложившуюся организацию, тем более такую широкую, как троцкистско-зиновьевская, чем выявить террористов-одиночек.
Чем еще усугубляется наша вина? Тем, что у нас все-таки были сигналы. Сейчас просматривается старый агентурный материал и по центру, и по периферии (я убежден, что если каждый из вас на месте покопается, то тоже найдет кое-какие зацепки), мы