Ветлужская Правда. Андрей Архипов
по приходе детских десятков на пристань они застали там ленивую перепалку между ак-чирмышами и ушкуйниками. Чего те не могли поделить, было неясно, но вскоре один из булгарцев заявил, что вправе потребовать досмотра ушкуя и уплаты пошлины за привезенные товары, мотивировав это тем, что новгородцы находятся на их земле. Достаточно неосмотрительное заявление расслышали многие, в том числе десяток ветлужцев, охранявший порядок на пристани и сразу поспешивший к месту конфликта.
Между тем северные торговцы в долгу не остались, красноречиво обрисовав позу, в которой они желали бы видеть всех булгарцев во главе с их сотником. Несмотря на достаточно витиеватые выражения и неразборчивое цоканье новгородцев, смысл поняли многие: претензии на здешние земли были встречены ушкуйниками не только со смехом, но и с вызовом, который не остановило даже весомое численное превосходство противника. Так долго продолжаться не могло: накалившаяся обстановка требовала разрядки, и даже мальчишкам это было понятно. Однако ветлужские ратники были слишком заняты воинами Великого Булгара, жаждущими поквитаться с Великим Новгородом, поэтому поднять тревогу в веси Тимка вызвался по своему почину.
На бегу он задавался лишь одним вопросом: зачем сюда вызвали школьников? Посланный в Болотное вестник краем уха слышал, что булгарский бей, приплывший допрашивать Алтыша, вел себя слишком по-хозяйски и будто бы объявил, что ветлужцы переходят под его покровительство. Видимо, в ответ на это воевода хотел показать подрастающих ребят во всей красе и выторговать ветлужцам лучшие условия. Правда это или нет, выяснять было некогда, да и не у кого.
Выслушав мчавшегося с известием пацана, Тимка на всякий случай сразу же ушел обряжаться в доспех, поэтому у речной заводи он встречал ребят уже в полной боевой готовности. Каждому из пришедших было больше тринадцати лет, и собранное наспех воинство состояло в основном из удмуртов и переяславцев, которых слегка разбавили наиболее подготовленными черемисами. Тимка из них был самым младшим, но это давно уже никого не волновало: в ребячьих рассказах, шепотом передаваемых из уст в уста, число уничтоженных им врагов перевалило уже десятка за полтора.
Его самого отправили в Переяславку еще вчера вечером, от греха подальше. Как только увидели перекошенное ненавистью лицо и разбитые в кровь кулаки. Тимка почти сорвался с катушек: желание возместить с лихвой все пережитое Вовкой пересиливало остальные чувства. Самое последнее, что он помнил из этого дня, – спокойное лицо Вовкиного отца, раскладывающего на столе свои врачебные инструменты, и чрезмерно ласкового Свару, который клятвенно заверял ребят, что черемисы теперь будут обучаться в общих десятках. Тогда Тимка всего лишь подумал, что таким образом можно будет держать этих ребятишек в узде, но после бесконечных размышлений сегодняшнего дня…
Теперь он считал, что если не есть из одного котла кашу, не бежать по лесным тропинкам бок о бок каждое утро и не помогать друг другу в тот момент, когда мерещится,