Пушкин целился в царя. Царь, поэт и Натали. Николай Петраков
заведомую предвзятость. А ведь именно за это мы не любим социалистический реализм, советскую пушкинистику. (Между прочим, советские и антисоветские литераторы продемонстрировали удивительное единомыслие в пушкинской теме. Воистину: Пушкин – это наше все).
Вышесказанное обязывает нас попытаться посмотреть на личную трагедию Пушкина не с «высоты» XXI века, а, по возможности, изнутри, исходя из нравов, ценностей, самоощущения людей, живших в XIX в., в первой его трети. Насколько это удалось – судить читателю.
Глава 1
Две главные загадки, оставленные А. С. Пушкиным
Александр Сергеевич Пушкин окружил свой уход из жизни ореолом загадочности, завесой неоднозначности своего поведения в последние месяцы перед роковой развязкой. Так громко, трагично и в то же время скандально не «хлопал дверью» ни один сколько-нибудь заметный деятель российской, да и, пожалуй, мировой культуры. Его смерть стала уравнением со многими неизвестными не только для подавляющего числа (а может быть, и для всех) современников, но и для целой армии пушкиноведов по сей день. «Эта история окутана многими тайнами», – под этими словами П. Вяземского могут подписаться все, кто пытался взломать сей тайник. Не пускает к себе Александр Сергеевич. Такой детектив закрутил, что за без малого сто семьдесят лет никто пружину интриги и ее автора определить не может.
Александр Сергеевич оставил две главные загадки своей гибели:
1. Дрался ли Пушкин на дуэли с истинным виновником своего унижения (и в чем собственно это унижение для поэта состояло)?
2. Кто был автором и распространителем анонимного пасквиля, явившегося катализатором бунта поэта?
Эти два вопроса, на которые пока нет ответа, взаимно переплетаются, и, казалось бы, их связывает железная логика: Дантес откровенно и демонстративно ухаживает за супругой поэта. Поэт получает анонимное письмо с намеком на то, что он рогоносец, и мгновенно прозревает, причем сразу в двух направлениях: замечает оскорбительный для него и его жены характер поведения Дантеса и одновременно вычисляет автора анонимки (приемного отца Дантеса). Далее следует вызов на дуэль «без объяснений причин», дабы защитить честь то ли самого поэта, то ли его супруги, то ли того и другой вместе.
Вся беда в том, что «железность» логики этой конструкции рассыпается уже в момент ее создания. Почему ревнивому и любящему свою жену поэту требуется дождаться анонимного пасквиля, чтобы возмутиться поведением Дантеса? Что за слепота непревзойденного знатока взаимоотношений между мужчиной и женщиной? Да и ровня ли Дантес Пушкину? Зачем Геккернам (старшему и младшему) писать Пушкину письма, оскорбляющие его достоинство? Они оба делают свою карьеру в России, которой противопоказан скандал. Откуда такая мгновенная уверенность Пушкина в авторстве анонимного послания (получено 4 ноября, вызов Дантесу послан 5 ноября)? Анонимщик прозрачно намекает совсем на другого ваятеля рогов поэта, но