Цейтнот. Роман Папсуев
в этом признаваться даже самому себе, но, кажется, я серьезно влюбился в Соню.
Да, она не эффектная красотка, не Наташа «Солнце», которая сейчас в Антарктиде. «Солнцем» ее прозвали за способности к пиромантии, но и сама девушка, конечно, жгучая красавица, с этим не поспоришь. Сколько сердец она, должно быть, разбила! Натуральная фамм фаталь, сексапильная, слов нет, но...
Но мне милее Соня, ее простая и милая обаятельность, легкий шарм «девушки с соседнего двора». Самое ужасное, что я жутко боялся даже заговорить с ней, только ходил вокруг да около, наблюдая за нею, словно какой-то неполноценный маньяк. Я оправдывал себя тем, что мы коллеги, нам следует в первую очередь думать о работе, а чувства надо тщательно скрывать. В результате я научился так хорошо скрывать свою влюбленность, что, думаю, никто даже не подозревает о моих симпатиях к Соне, включая, собственно, и ее.
Я тихонько ненавидел себя за трусость, а она тем временем флиртовала со всеми парнями... кроме меня. На душе у меня было так погано, что я ждал Прорывов, как манны небесной, всем сердцем желая, чтобы нас определили в одну группу. Но не определили. Рухнули все мои надежды на то, что, возможно, что-то произойдет в поездке и я смогу как-то проявить себя, доказать, что достоин Сони...
Нет, теперь я в этой проклятой Австралии, сижу в консервной банке на колесах, слушаю эту дуру Оксану и жду не дождусь, когда все закончится. Быстрее бы...
Старшие Фигуры у меня, впрочем, никаких отрицательных эмоций не вызывают. Тура Скаф – меланхоличный, добродушный, широкоплечий увалень. Конь Лакаб, наоборот, невысокий, худой, жилистый. Оба разговаривают мало и только по делу, за что я им очень признателен. Оба, кажется, знают, что делают.
Я достал бутылку воды и жадно выпил треть содержимого. Кондиционер кондиционером, но все равно страшно жарко. Оксана, притихшая было на переднем сиденье, развернулась и начала что-то рассказывать невозмутимому Лакабу, но я за время поездки уже научился отключаться и просто не слушать, что она там болтает.
– Съезжаем с тропы, так что держитесь, немного потрясет, – заметил Скаф.
И правда – джип затрясся, подпрыгнул, что-то стукнулось о днище, рюкзаки запрыгали на полу, как живые, а я здорово долбанулся затылком об стенку. Впрочем, скоро машина выехала в пустыню, по ровной поверхности которой можно ехать, как по шоссе. Я потер ушибленное место и ругнулся. Шишку заработал, не иначе.
– Смотрите, эвкалипты! – громко сказала Оксана, указывая в окно. – А вы знаете, что здесь очень часто бывают пожары, которые выжигают все вокруг, включая все деревья? И эвкалипты тоже, но – представляете? – они научились переживать пожары!
– То есть как? – спросил Лакаб.
– У них такая толстая кора, что огонь не может добраться до сердцевины, и сквозь обугленную кору начинают пробиваться новые листья. Я слышала, что буквально через несколько дней после пожара эвкалиптовые леса снова дают новые побеги. Просто чудо какое-то, правда?..
Оксана вдруг замолчала, а Лакаб