.
и обрушился на «белолобого». Удар! Клинок вываливается из рассеченной руки! Удар! Окровавленные ладони пытаются прикрыть глаза. И последний удар – уже навахой.
Бесноватый, корчась, оседает у ног хитано. Мигелито на мгновенье замирает и вдруг, не выпуская ни кнута, ни навахи, кидается на землю. Перекатывается, вскакивает и пропадает из виду.
Тяжело топая, на прогалину врываются трое запоздавших лоассцев. Не запоздавших! Это подкрепление! То самое подкрепление, которое они ждут, – Карлос рассчитал верно! Хаммериане заполоняют пространство – суконные спины, грязно-белые головы…
– Любуетесь? – Альфорка. В одной рубахе, лицо в пятнах копоти, но вроде цел.
– Карлос жив?
– А что ему сделается? Сеньор Лихана, мы на вас надеемся!
– Маноло!..
Но Альфорка уже исчез. Затопившие прогалину хаммериане штурмуют дальние заросли. Кусты за спиной их не волнуют, Карлос на это и рассчитывал!
– Спустимся немного, – велит Лихана, и они бегут вниз. Заросли становятся ниже, приходится пригибаться, перебегая от куста к кусту. Бой скользит навстречу, вверх и вбок, сквозь отдаляющиеся треск и звон проступают отрывистые команды и какое-то уханье – хаммериане расчищают дорогу. Белоголовые фигурки в клубах пыли суетятся среди валунов, по сторонам они не смотрят, зачем?
Клеро расчистил тропу больше чем наполовину, правда, не без потерь. Неподвижное тело темнело на освобожденном участке, а двое раненых ожидали Дени Мясника. Какой-то арбалетчик сторожил баррикаду до последнего. Аркебузиры несколько раз выстрелили по зарослям, и папист замолчал. То ли поднялся к своим, то ли поймал наконец пулю.
Матье Лабри отвернулся от суетящихся носильщиков и попытался рассмотреть, что творится на склоне. Увы, для этого холм был слишком заросшим, к тому же папистов оттеснили к вершине. Ясно было одно, бой и не думал кончаться. Мату с Бустоном будут разочарованы, они не привыкли выпускать добычу, но охотников придется оставить. Ничего, мельницы Господа рано или поздно размелют и это. Еретиков, пусть они трижды сдохнут в собственной постели, ждет ад!
– Странные здесь охотники, господин полковник. – Крапу неумело прижимал к груди перевязанную руку. – И птицы странные. Вы не находите?
– Птицы? – переспросил Лабри. – Не нахожу. Как ваши раны?
– Они унизительны. Мне придется вернуться и отдать долги. Самым трудным будет отыскать наших «друзей».
– Арбалетчика, всадившего в вас болт, вы вряд ли найдете, – заметил Лабри, прикидывая, не пора ли отзывать хотя бы Бустона. – Но хозяина вы отыщете без труда. Судя по всему, нас преследует вельможа из Доньидо. Он вряд ли станет молчать.
– Вы меня утешили. – Щеголь вновь потеснил солдата, но злиться на графа, как прежде, Лабри уже не мог. Он просто пожал плечами и повернулся к завалу. Словно для того, чтоб увидеть валящихся на землю людей и поднявшиеся над кустами дымки.
– Воскресенье Господне! – Крапу, позабыв о ране, погнал лошадь вперед. –