Мимолетная страсть. Лесия Корнуолл
пуговицы. Экзотическая туфелька лежала на столе.
– Я не рассказываю сказки, Барридж, поэтому лучше ни о чем не спрашивай, – произнес Финеас.
Камердинер усмехнулся:
– Нет, милорд, разумеется, нет, но бьюсь об заклад, сказка могла бы получиться очень интересной.
– Не важно. Я ждал тебя, чтобы ты привел меня в порядок.
Брови камердинера взлетели вверх, под аккуратно причесанные волосы.
– Мои извинения, милорд, я не знал, что нужен вам. Разумеется, я в любую минуту готов к вашим услугам, достаточно просто позвонить, – многозначительно добавил он и сосредоточенно начал складывать порванные бриджи. Финеас не сомневался, что тот прячет насмешливую ухмылку. Вероятно, Барридж решил, что хозяин так напился, что не сумел отыскать чертов звонок.
Блэквуд провел годы, создавая репутацию лучшего распутника Лондона, и теперь даже собственные слуги в это верили. Иногда это чертовски раздражало. Он играл свою роль настолько искусно, что уже и сам толком не понимал, которая половина его личности является настоящим Финеасом. Кто он: развратник, игрок, соблазнитель юных и пожилых дам – или все еще порядочный человек, которому пришлось выполнять для короны грязную работу?
Финеас досадливо откинул одеяло и неуклюже сел. Глаза Барриджа расширились, он с трудом сдержал смех, сделав вид, что закашлялся, и Финеас сердито сверкнул на лакея глазами.
– Просто сними его с меня. Он докучает мне уже давным-давно!
Барридж тотчас же подскочил и попытался расстегнуть пряжку, удерживавшую меч на бедре Финеаса, повозился несколько минут и поднял виноватый взгляд.
– Простите, сэр, но она держится очень крепко. Может быть, немного заржавела. Позвать мистера Крейна?
Финеас сердито дернул ремень. Последнее, что ему сейчас требовалось, – это суровая рожа дворецкого, заставшего его в таком виде и сразу подумавшего о самом худшем.
– Нет. Сначала я оденусь, а потом сам найду Крейна.
– Да, милорд. Что вы наденете? Собираетесь сегодня утром выходить куда-нибудь? Может быть, покататься верхом в парке? – спросил лакей, подходя к гардеробной.
– Да, – буркнул Финеас, все еще дергавший меч. – Хотя если подумать, то нет. По крайней мере не раньше, чем сниму эту чертову штуку.
Полчаса спустя он уже находился в салоне, одетый в желтовато-коричневые бриджи, начищенные до блеска гессенские сапоги и накрахмаленную белую льняную рубашку. От сюртука пришлось отказаться, чтобы слуги смогли помочь ему снять меч, прицепившийся к нему, как страстная любовница, не желающая получить отставку. Крейн сдался после того, как двадцать минут унизительно дергал и крутил меч, и предложил послать за садовником. Тот явился, вооруженный поразительным набором инструментов.
Финеас притворялся, что читает газету, и всячески старался сохранить достоинство, в то время как слуги ползали рядом с ним на коленях, пытаясь освободить хозяина от меча. Если бы предок, владевший когда-то этим оружием, еще был