Каждый раз, возвращаясь назад. Полина Хромова
говорю я и протяжно выдыхаю, так, чтобы пауза затянулась, и я не узнал то, что мне хочет сказать Маргарита.
– Вашей маме осталось два года, плюс-минус пару месяцев. Через 6 месяцев она потеряет способность самостоятельно передвигаться. Она все реже начнет вас узнавать, а в конечном счете и вообще просветлений не будет. Не ждите многого, чудо с таким диагнозом, – она сделала паузу, чтобы я приготовился услышать это, – не случается. Стадия, на которой находится ваша мама, является критической. – Чуть подождав, она добавляет: – Мне жаль.
Я не знаю, что сказать на это, я-то думал, что она идёт на поправку, а на самом деле. Она медленно умирает.
– Спасибо, Маргарита Юрьевна. Я все понял.
– Александр, простите мне мою настойчивость, но я предлагаю положить вашу маму в клинику, где я работаю. Она не государственная, а частная, я смогу вас пристроить, платить вам не придется. Я договорюсь.
– Нет! – резко выпалил я. – Моя мать не будет проживать последние дни у вас в клинике. Она будет дома, со мной.
– Поймите, я вас не заставляю, Александр. Если вы вдруг передумаете, вот моя визитка, звоните днём или ночью. – Маргарита протянула визитку и встала со стула. Она дотронулась до моего плеча, кивнула мне на прощание и вышла за двери кафе. Где нарастал шум от людей. За дверью кипела жизнь, а я сидел там, будто лишенный дыхания и вместе с ним дара речи…
– Мам, я дома, – крикнул я так, чтобы она услышала.
– Кто это? Кто пришел? – Мама вышла на мой голос и замерла в молчаливом крике. – Кто вы? Что вам нужно? Я сейчас позвоню в полицию. Как вы сюда попали?
– Мам, это я, Саша. Твой сын, – говорю я, в надежде на то, что сейчас случится долгожданный момент просветления. Но этого не происходит.
– Мужчина, я ещё раз повторяю, покиньте мою квартиру, моему сыну сейчас 4, он в садике, – начала настаивать мама.
– Мам, вообще-то это моя квартира, ты же вообще не хотела переезжать сюда. Ты что, не помнишь этого? Мне уже 21. Мама, пожалуйста, – начал умолять я.
Мама начала кричать и размахивать руками, я подбежал к ней, обхватил её двумя руками и крепко прижал к себе, пока она не успокоилась. Мы вдвоем в такой позе опустились на колени.
Она вдруг подняла свои глаза на меня и сказала:
– Боже, Саша, это ты… Прости меня, – проговорила мама жалостливым голосом, который срывался на каждом слове.
– Мам, пойдем, я отведу тебя в кровать. Тебе надо поспать.
Отведя её в комнату, я пошел на кухню, взял пиво из холодильника и вышел на балкон, посидеть и подумать, заранее утеплившись, потому что на улице шел снег, большими хлопьями падая на мокрый асфальт. Я, ни секунды не сомневаясь, взял телефон и позвонил Маргарите. Она сказала, чтобы я завтра привез маму в клинику. К тому времени ей подготовят место.
Что же я делаю? С одной стороны, я понимаю, что не смогу так жить. Потому что вдруг в следующий раз она так и не сможет справиться со своими помутнениями в памяти. Но с другой стороны, что, если она подумает, что я пытаюсь от неё избавиться. Как я буду жить без неё. Без той, которая улыбается, видя меня при входе