Дама с горгульей. Юлия Алейникова
Лиза, входя и расправляя скромное рабочее платьице.
Каждый сезон Елена Сергеевна заказывала прислуге новые форменные платья, в зависимости от собственного настроения. Нынешней осенью они были салатовыми.
– Елизавета, я хочу знать, какие подробности больше всего интересовали Анжелу в папин день рождения. Стоимость банкета, папин костюм или возможные неожиданности?
Сокольский ее подход оценил. Агриппина не спрашивала, был ли вообще у горничной разговор с Коробицкой, или о чем та спрашивала и сколько заплатила. Она строила беседу с прислугой так, словно совершенно точно знала и о том разговоре, и о его предмете, а сейчас интересуется лишь мелкими, малозначительными деталями. Молодец. Может, у нее что-нибудь и выйдет.
– Агриппина Вольдемаровна, что вы такое говорите? Я вообще с Анжелой Вольдемаровной не разговаривала, разве что поручение какое-нибудь исполнила, – совершенно, казалось бы, искренне недоуменно возразила Лиза.
Сокольский ей почти поверил.
– Лиза, я не спрашиваю, говорила ты с ней или нет и какого достоинства купюру опустила в нагрудный кармашек после разговора с Анжелой. Я спросила, что именно ее больше всего интересовало.
– Но…
– Значит, так. Я не буду настаивать, однако если сейчас же не услышу ответы на свои вопросы, о том, что ты работаешь на врага папы, узнает Елена Сергеевна. Думаю, глубокие безобразные шрамы твое лицо никак не украсят, а на проведение пластических операций по их устранению уйдут все нажитые шпионажем средства. Выбирай, либо вываливаешь все мне, либо вечером имеешь разговор с моей матерью. Покинуть резиденцию тебе не удастся. Артем Георгиевич, проследите.
Голос Агриппины звучал пугающе спокойно и властно.
Лиза ужасно растерялась. Горничная, как и вся прислуга, привыкла воспринимать хозяйскую дочь мямлей, мол, она этакая простофиля, ни рыба ни мясо, и особо с ней не считалась. А та, оказывается, хитрая, двуличная змея, которая умело водила всех за нос, а значит, очень опасна, и с ней шутить, наверное, не стоит. Вон как Сокольским командует… Девушка закусила губу и, взвесив грозившие последствия, решила не рисковать.
Спустя полчаса Лизавета выпала из кабинета с красным от переживаний лицом, выдав всю требовавшуюся информацию, опрометью бросилась к себе.
– Ну, вот, а вы сомневались, – откидываясь на спинку кресла, проговорила Гриппа, улыбаясь.
Сегодня просто-таки волшебный день. Ей все сегодня удавалось. Если, конечно, не считать забытую на лице маску и разбросанное белье, но это мелочи. И чувствовала себя девушка удивительно легко и раскрепощенно. Как на защите своего диплома, когда собравшиеся профессора в один голос превозносили глубину ее работы, изящество решений и несомненный талант автора. Нет, сейчас даже было лучше. На защите все происходило ожидаемо, она всегда блистала в науке, а триумф в родительском доме стал чем-то свежим, неожиданным и бодрящим. Агриппина ведь всегда побаивалась прислуги, смущалась, ожидая осуждения и насмешек. Оказывается, зря.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст