Каталог катастрофы. Чарльз Стросс
всё почти так же, как было, когда я уехал семь дней назад. Куча счетов медленно желтеет в углу, подпирая одну из ножек кухонного стола. Мусорное ведро переполнено, раковина забита посудой, а Пинки не почистил хлебопечку после последнего использования. Я заглядываю в холодильник и обнаруживаю там сморщенный чайный пакетик и упаковку молока, которому осталось еще дня два до того, как оно потребует права голосовать на выборах, так что я завариваю себе кружку чая, а потом сижу на кухонном столе и играю в тетрис на своем КПК. Цветные блоки похожи на падающие снежинки, и некоторое время я просто туплю в экран. Но реальность не дает мне покоя: у меня стирки на неделю в чемодане, еще на неделю – в комнате, а пока Пинки и Брейн на работе, я могу добраться до стиральной машины. (Если, конечно, в ней кто-нибудь не забыл опять дохлого хомячка.)
Я демонстративно игнорирую счета и волоку чемодан наверх. Комната примерно в том же виде, в каком я ее оставил, и я вдруг понимаю, что не хочу так больше жить: не хочу больше видеть всю эту б/у мебель, собранную инопланетянами с планеты Домовладельцев, не хочу больше делить личное пространство с парой суперумных нерях, у которых проблемы с поведением и взрывоопасные хобби, не хочу больше ограничивать свои будущие возможности добровольно принятым обетом бедности – подписью на своем удостоверении сотрудника Прачечной. Я тащу чемодан в свою комнату сквозь туман усталости и легкого отчаяния, а потом открываю его и начинаю раскладывать содержимое в кучки на полу.
Что-то шевелится у меня за спиной.
Я оборачиваюсь так быстро, что почти воспаряю над землей, и судорожно хватаюсь за мумифицированную обезьянью лапку, которой у меня здесь нет. Потом приходит узнавание, и у меня перехватывает дыхание.
– Ты меня напугала! Что ты тут делаешь?
Видна только ее макушка. Она сонно моргает:
– А ты как думаешь?
Я осторожно подбираю слова:
– Спишь в моей кровати?
Она отодвигает теплое одеяло, чтобы зевнуть. Рот – розовый с серым в тусклом свете, пробивающемся через новые шторы.
– Ага. Мне сказали, ты сегодня вернешься, поэтому я, м-м, сказалась больной. Хотела тебя увидеть.
Я сажусь на край кровати. У Мэйри мышиного цвета волосы с несколькими светлыми прядями, которые она подкрашивает раз в несколько недель; мои пальцы путаются в них, когда я глажу ее по голове.
– Правда?
– Правда.
Голая рука вытягивается из-под одеяла и обхватывает меня за талию.
– Я скучала. Иди сюда.
Я хотел рассортировать грязные вещи для стирки, но в итоге вся моя одежда оказывается в одной куче посреди комнаты, а я оказываюсь под Мэйри. Она голая под одеялом и явно собралась устроить мне теплую встречу, а не ополаскивание и сушку.
– Ты чего? – пытаюсь спросить я, но она притягивает мою голову ближе, заставляя прижаться губами к набухшему соску.
Я понимаю намек и затыкаюсь. Мэйри в настроении, и это та редчайшая ситуация, когда наши