Преподобный Серафим Саровский. Отсутствует
дома. Но он жил там лишь телом, а душа его стала умирать ко всему земному: он еще ходит и в лавку, но в торговле уже не принимает никакого участия; время же свое проводит в молитве, безмолвном богомыслии, чтении книг и душеспасительных беседах с приходящими. Так мирно, как в свое время преподобный Сергий Радонежский, молодой Прохор готовился покинуть свой дом.
Когда пришел час его, взял он котомку на плечи и посох в руки, собравшись туда, куда указал ему идти прозорливый Досифей. И матери оставалось лишь еще раз благословить Прохора, чтобы, как думала она, больше не увидеть его на земле. Саров был слишком далеко для нее. Было ему в ту пору 19 лет. С Прохором пошли и двое из сопаломников его по Киеву, другие же двое ушли в иные монастыри еще раньше.
Послушник в Сарове
20 ноября 1778 года, накануне праздника Введения во храм Богоматери, 19-летний Прохор с товарищами пришел в Саров.
Обитель стояла далеко от больших дорог и проездных путей; долог и труден был путь к ней через дремучие леса. Перед ними среди монастырского двора высился огромный пятикупольный главный храм обители, в честь Успения Божией Матери, только год тому назад отстроенный при игумене Ефреме. Видом своим он весьма напоминал далекую церковь Успенской Киевской Лавры.
Недавно еще поставленный игумен, о. Пахомий, соборно совершал торжественное праздничное богослужение. Все исполнялось чинно и по Уставу: настоятель был строг в соблюдении церковных и монастырских порядков. Радовалась душа Прохора.
На другой день саровский настоятель о. Пахомий с радостью встретил своих земляков – курских паломников. Особенное внимание обратил о. Пахомий на Прохора, родителей которого он хорошо знал еще по Курску. Прозревая в нем великий дух будущего подвижника, он передал его для духовного руководства в опытные руки ближайшего своего сотрудника и друга, мудрого и любвеобильного казначея о. Иосифа; от него Прохор принял и первое свое послушание – келейника.
Скоро новоначального Прохора, как и всех других насельников монастыря, стали проводить по разным, более трудным физически, послушаниям: он был и в хлебной, и в просфорне, и в столярной. В столярне нес он послушание несколько лет, вырезая кипарисные кресты и делая кресты для могил. Усердие его было так велико и умение настолько искусно, что за ним установилось название «Прохора-столяра». Затем исполнял обязанности будильщика монахов, церковного пономаря; был и на клиросе, ходил на общие послушания – рубку леса, пилку дров.
Сам преподобный Серафим, вспоминая свои молодые годы, говорил: «Вот и я, как поступил в монастырь-то… на клиросе тоже был, и какой веселый-то был… бывало, как ни приду на клирос-то, братья устанут, ну и уныние нападает на них, и поют-то уж не так, а иные и вовсе не придут. Все соберутся, я и веселю их, они и усталости не чувствуют… ведь веселость не грех… она отгоняет усталость, да от усталости ведь уныние бывает, и хуже его нет, оно все приводит с собою…»
О том, как проходила его внутренняя жизнь