Очевидец Нюрнберга. Рихард Зонненфельдт
насчет какого-нибудь зверства, он всегда отвечал: «Возможно, я что-то об этом слышал, но я занимал столько официальных постов и столько времени тратил, консультируя фюрера, у меня было столько важных дел. Как вы можете просить, чтобы я сейчас помнил такие мелочи?»
На всем протяжении допросов Геринг настаивал на том, что Гитлер мало что знал о концлагерях и еще меньше о массовом истреблении людей, голоде и всех остальных «прискорбных» жестокостях, которые тайно совершал этот как нельзя более кстати умерший злодей Генрих Гиммлер. А если уж Гитлер не знал о лагерях смерти, откуда было знать о них Герингу? Ах, как жалко, что Гиммлер умер! Рассказывая про злого Гиммлера, Геринг как-то заявил Амену: «Мой дорогой полковник, вам бы понравилось допрашивать этого человека». Как будто говорить о холокосте – приятное развлечение.
Но как бы он ни изворачивался, все-таки иногда мне удавалось его поймать. Изредка к помощи Геринга прибегал его младший единокровный брат Альберт, невероятный гуманист, утверждавший, что он находился в дружеских отношениях со многими, кто подвергся нацистским преследованиям. Мы с энсином Биллом Джексоном, сыном судьи Джексона, подозревали, что брат Геринга брал деньги за помощь в освобождении узников из концлагерей. Это был нерешительный свидетель, который то и дело добровольно рассказывал нам то, о чем его не спрашивали. Однако некоторые люди, в частности знаменитый композитор Франц Легар, свидетельствовали о необычайном великодушии и человечности Альберта, подтверждая его показания. По настоянию брата Геринг не раз организовывал освобождение из концлагерей заключенных, которые и не должны были там оказаться. Возможно, брат Альберт считал, что, рассказав об освобождении их от смерти, которое устраивал брат Герман, он откроет смягчающие обстоятельства, но это у него не вышло[5].
– Вы засвидетельствовали, что не имели никакого отношения к отправке людей в тюрьмы и концлагеря, – однажды сказал я Герингу.
– Да, я говорил вам это уже много раз, – ответил он.
– Как же вы могли освобождать заключенных, если у вас не было никаких прав заключать их под стражу? – спросил я.
Он ухмыльнулся.
– Ach so[6], – сказал он.
«Туше!» – подумал я.
Тюремному психологу доктору Густаву Гилберту Геринг поведал о своей надежде, что через тридцать лет ему воздвигнут мраморный памятник как герою Германии. Узнав об этом, я упомянул об этом его желании при нем, и он сказал: «Не важно, что моего тела там не будет. В могиле Наполеона тоже нет его тела». Да, безусловно, у Геринга было обаяние, природная властность и безграничное самолюбие.
Я думаю, Геринг до конца не отказался от идеи обессмертить себя. Однажды мы с ним сидели в комнате для допросов – он должен был подписать свои показания, как вдруг до нас донесся грохот: это взорвали очередную стену при реставрации огромного Дворца правосудия. Я увидел, как в стене справа от Геринга появилась и
В 2000 г. на канале «Хистори» прошел документальный фильм о жизни Альберта, где я был главным рассказчиком.
Ах, ну да