Темный набег. Руслан Мельников
оруженосцы, славные стрелки, бесстрашные кнехты…
– Девять… – также негромко повторил Конрад. Нахмурился. – Три и девять. Двенадцать. Слишком много.
– Проклятые нахтцереры едва не влезли на западную стену. Пришлось поджигать ров.
Некоторое время вновь царила тишина. Затем Томас вздохнул:
– Отбивать атаки все труднее. Нечисти становится больше, а людей остается меньше. Те же, кто еще жив, валятся с ног от ран и усталости. Ночью – битвы. Днем – вылазки, похороны погибших и изматывающая работа. Не спим, случается, целыми сутками.
– Теперь будет легче, брат Томас, – Конрад кивнул назад, на запыленных молчаливых всадников. – Подмога пришла.
– Да, конечно, подмога… – однорукий рыцарь поднял глаза. – Легче… будет легче…
В глазах тевтонского кастеляна стояла беспросветная тоска. Его криво изогнутые губы уже мало походили на радушную улыбку. На гримасу отчаяния – больше. Похоже, брату Томасу, не очень верилось, что подмога из сотни с небольшим всадников способна что-либо изменить.
Глава 6
Расседланных лошадей поставили в пустующие конюшни, доверив заботам орденских конюхов. Русская дружина, татары и десяток угров с Золтаном во главе расположились в гарнизонных казармах под внешними стенами. Прежде, судя по всему, здесь было полно ратного люда. Теперь стало просторно и пусто, так что места хватило всем.
Всеволоду и Сагаадаю отвели покои в донжоне. Наверное, это было весьма почетно: внутренние помещения огромной башни и примыкавших к ней пристроек с многочисленными коридорами, переходами и лестницами занимали лишь братья-рыцари из орденской верхушки. Но почетом дело и ограничилось. Гостевые покои оказались унылы, безрадостны и, по большому счету, не отличались от монастырских келий. Ну, разве что попросторнее малость.
Всеволод с любопытством оглядел выделенную ему комнатушку.
Да уж… Голые каменные стены, узкие жесткие полати с парой истертых медвежьих шкур, грубо сколоченные стол, массивная лавка. У стены – неподъемный сундук с плоской крышкой, который тоже, по всей видимости, использовали здесь как лавку (внутри – лишь пыль, грязь, старая ветошь, да паутина). Узкое окно-бойница, через которую видно часть внешней западной стены, склон замковой горы и вход в ущелье, ведущее к Мертвому озеру. Низенькая – чтобы войти, приходилось здорово гнуть спину – дверь с медным кольцом и массивным засовом. Еще – подставка для свечей, да на стене – крюк под лампадку. Все. Обстановка еще проще и незамысловатее, чем в дружинной избе родной Сторожи. Хорошо, хоть пол – не голый, каменный, а крытый досками. Но и доски эти – старые рассохшиеся, с глубокими трещинами.
– Уж не обессудьте за наш скромный быт, – словно оправдываясь, развел руками Томас, лично занимавшийся размещением гостей, – У нас все братья живут так. Мастер Бернгард – тоже. Мирские радости чужды воинам креста.
Что ж, на особую роскошь в крепости рыцарей-монахов Всеволод и не рассчитывал, но после изобилия серебра на воротах и стенах, подобный аскетизм оказался все