Дальний приход (сборник). Николай Коняев
отец Игнатий уже кадил на другой стороне храма – вдруг бухнулся на колени, неумело осеняя себя крестом.
Он подошел к исповеди.
– Это я иконы украл… – остановившись у аналоя с лежащим на нем Евангелием, сказал он. – Вот… Ну, в общем, я привез их назад.
– Все? – спросил отец Игнатий.
– Все… В машине они. Я у брата машину взял, чтобы привезти…
– И давно воровством промышляешь?
– Не-е… Вообще-то мы бизнесом занимаемся, ну, купить-продать, в общем… А иконы – это так, подвернулись под руку…
Отец Игнатий долго говорил с ним. А в конце исповеди вспомнил, как бухнулся Мишуха на колени, и, не удержавшись, спросил об этом.
– Почудилось… – смущенно ответил Мишуха.
– Чего почудилось?
– Ну, этого… Ну, в общем, показалось, что у Христа на иконе прямо в руке настоящий огонек горит…
Накрыв Мишухину голову епитрахилью, отец Игнатий прочитал разрешительную молитву. Но когда выпрямился Мишуха, снова скользнула змейкой по губам нехорошая ухмылочка.
– А если я теперь домой уеду? – сказал он. – И иконы увезу, батюшка? Грехи-то вы мне отпустили уже…
– Дурак ты… – с сожалением сказал отец Игнатий. – Ты что, у меня прощение выпрашивал? Неси иконы и не глупи. Ты не обо мне думай, а о своей душе, которую погубить хочешь.
И так сурово прозвучал его голос, что оробел сразу Мишуха. Сбежав с губ, пропала ухмылочка, а лицо сделалось каким-то торжественно-испуганным.
– Пошутил я, пошутил просто… – торопливо сказал он и перекрестился. – В общем, принесу сейчас их…
Он действительно через несколько минут притащил завернутые в мешковину иконы. Мария-алтарница проводила парня в летний храм и там показала, куда какую икону повесить.
Отец Игнатий уже причащал прихожан, когда вернулись они в зимний придел. Мишуха хотел было уйти, но Мария цепко держала его за рукав.
– Сюда-сюда… – сказала она.
– Куда еще? – пытаясь высвободить руку, спросил Мишуха. – Я же исправил уже все…
– К причастию подойди… – коротко сказала Мария и, отпустив парня, отошла.
Часам к трем – а были еще и крестины – служба закончилась. Храм опустел. Только Мария-алтарница ходила по церкви и тушила лампадки у икон.
Отец Игнатий уже снял в алтаре епитрахиль и подрясник и собирался идти домой. Но у колонны он задержался. Оглянулся на икону, о которой говорил на исповеди Мишуха.
Облаченный в белые одежды Христос сходил в черноту ада, из бездны которого тянулись к нему руки грешников. Вытянутая вперед рука Спасителя почти сливалась с лампадой – отец Игнатий чуть отступил в сторону – и казалось, что живой лампадный огонек мерцает прямо в руке Иисуса.
Этого эффекта не добивался ни художник, ни сам отец Игнатий, когда перевешивал лампаду.
Просто тогда он привез из города икону Царя-великомученика и решил повесить рядом с Серафимом Саровским. Великого старца пришлось сдвинуть в сторону, и чтобы цепочка от