Будущее. Дмитрий Глуховский
работу, которая могла вот так же стать бы смыслом жизни. А в бесконечной жизни смысл – особый дефицит. На земле, пихаясь локтями, колупается в вечности целый триллион человек, и большинство не может похвастаться тем, что делает хоть что-нибудь полезное: все полезное, считай, уже было сделано триста лет назад. Но вот то, чем занимаемся мы, будет востребовано всегда. Нет, таким не разбрасываются. Да и не отпустят нас с этой службы.
На коммуникаторе высвечиваются координаты локации, в которой мы должны оказаться через час. Башня «Гиперборея». Никогда не слышал. И находится у черта на рогах. Успеть бы ко времени…
Вытаскиваю из шкафа мешок с комплектом формы, перекладываю туда маску и шокер – и все, я готов. Натяну на себя черное ближе к делу, незачем преждевременно нервировать обывателей.
Из мешка несет розами: в моей прачечной они почему-то ароматизируют одежду этой дрянью. Не всем причем, а только «любимым клиентам». Я, ясное дело, любимый: мне приходится стираться у них ежедневно. Сводить с формы чужую кровь, мочу, пот, блевотину. Сколько раз я просил у них обходиться без этой розовой отдушки, но систему, видимо, не перебороть.
Поэтому на службу я являюсь, всегда благоухая как педик. Хорошо, что Даниэль стирается в такой же прачечной, так что и он пахнет розочками, а насчет Даниэля никто из наших шутить не станет.
Я вливаюсь в тысячеголовое человеческое стадо, которое медленно течет к транспортному хабу. В башне «Наваха», где находится моя конура, расположен один из главных терминалов скоростных туб. Поэтому, собственно, я ее и выбрал: минута в лифте – и ты на вокзале. Еще полчаса – и вкалываешь кому-нибудь акс. Все по графику.
Я вообще практичный парень.
Люди вползают в горлышко главного входа, набиваются в распределитель, толкутся там, пока не отыщут свой гейт, – и только отстояв очередь на посадку, наконец рассаживаются по вагонам скоростных туб, чтобы разлететься кто куда. Давка внутри хаба кошмарная. Конструкция продумана великолепно: архитекторы явно вдохновлялись образом мясорубки. Мне с моей любовью к толпе и томящимися в неволе рыбками – сейчас самое оно, чтоб окончательно слететь с винта.
Какой у меня гейт? Какая это туба? Какое направление? Что мне снилось?
– Даниэль! – говорю я коммуникатору. Молчание. Раз, два, три…
– Какого?! – сипит перекошенная рожа на экране. – Четыре ночи!
– Ты проспал?! – сиплю я в ответ. – Посмотри на комм! Вызов!
– Какой еще, к едреной матери, вызов?!
– Башня «Гиперборея»! Срочно!
– Погоди… – Он сосредоточенно сопит, отматывая полученные сообщения. – Это во сколько тебе пришло?
– Пятнадцать минут назад!
– У меня ничего нет.
– То есть?..
– Меня никуда не вызывали.
– Ты шутишь?
– Я тебе говорю: у меня ничего.
– Ладно. Я… Я узнаю у Эла. Извини, что поднял…
Прежде чем рассоединиться, мы еще несколько секунд молчим. Даниэль подозрительно смотрит на меня с запястья. Сна ни в одном глазу. Я тоже просыпаюсь.
Мы