За борт!. Ингрид Нолль
прогулка.
– Можно посетить крепость Виндек в окрестностях Вайнхайма, там есть прекрасная обходная дорожка вдоль садов. Кроме того, я хотела бы еще разок побывать в лесу, – чуть жалобно сказала Хильдегард. – Никому нет дела, что я уже несколько лет не вылезаю из сада.
– Насколько я знаю Маттиаса и Бригитту, они вряд ли захотят бродить по тихим дорожкам, им нравится ломиться напролом. Ты уверена, что этого хочешь?
– Да я чувствую себя лучше всех вас, вместе взятых, и сил у меня побольше, – стояла на своем Хильдегард. – Кто из вас продержится на ногах двенадцать часов кряду? Я привыкла к физическому труду, а все мои дети знай себе торчат перед экранами и шевелятся, только когда приспичит в уборную.
Эллен задумчиво посмотрела на мать: крохотная фигурка со сгорбленной спиной, морщинистое лицо и руки, покрытые старческими пятнами, сломанные ногти, и на фоне всего этого распада плоти – светящееся зеленым светом нефритовое кольцо на среднем пальце. Окулист давно предупреждал, что нужно сделать операцию по удалению катаракты.
– Что это ты на меня уставилась, как солдат на вошь? – спросила Хильдегард. – И я когда-то была молодой и смазливой, не сушеное яблоко, как нынче.
И наверное, не такой мужененавистницей, ханжой и строгой менторшей, подумала Эллен. Правильно в старину говорили: «Давид запел набожные псалмы не раньше, чем состарился».
7
Амалию не радовала необходимость потратить выходные на семейную встречу, но она все-таки выразила готовность поприветствовать дядю и тетю. Купила по сходной цене новое летнее платье небесно-голубого цвета – фактически удлиненную майку, – которое ей тем не менее очень шло, особенно в сочетании с шарфом в зеленый горошек. Дядя Маттиас и тетя Бригитта всегда одевались по-спортивному небрежно, но дорого: этакая благородная простота, до которой не всякий дотянется. Она же возвышается над безликой массой пестрыми красками. В определенном смысле городские родственники ей нравились уже по этой причине.
Жаль, ни мама, ни бабушка ни словом не намекнули, помешает ли им Уве. В общем-то, Амалия почти смирилась с тем, что ее приятель в этом доме был персоной нон грата.
Вот уже много лет Амалия собирала природные диковинки. В стеклянной витрине, выманенной у бабушки с неимоверным трудом, без всякого порядка и системы хранились змеиные яйца разнообразных оттенков, камни разных пород, корневища местного винограда, все похожие на мандрагору, препарированные листья магнолии и спрессованные веточки гинкго, сморщенные и почерневшие ветки растений из сада, казавшиеся исполинскими рядом с крошечным орехом высушенные семенные коробочки дамасской чернушки, гнездо черного дрозда с кладкой и мумифицированный жук-носорог. Амалия признавала только натуральные цвета – мышиный светло-серый, яично-скорлупный, цвет коры и песочные тона. Для мамы этот шкаф был словно бельмо на глазу, из-за него она не любила заходить в комнату дочери. Со временем коллекция обогатилась высушенной тушкой недоразвитого