Столпы земли. Кен Фоллетт
Казалось, точно так же он относился и к Марте. Он вечно ее щипал, таскал за волосы, толкал и с наслаждением ломал всякую безделушку, которой она дорожила. Мать Джека видела это и не одобряла, но отец Альфреда, похоже, не усматривал в том ничего предосудительного, хотя сам был человеком добрым и ласковым и, без сомнения, очень любил Марту, и это одновременно и удручало, и трогало Джека.
Никогда в жизни Джеку не было так интересно. Все вокруг буквально очаровывало его. И, несмотря на стычки с Альфредом, постоянное чувство голода и то, как больно было ему видеть, что мать почти все внимание уделяет не ему, а Тому, Джека действительно ошеломила беспрестанная череда неизведанных ощущений и новый явлений.
Последним из чудес стал замок. До этого он лишь слышал о замках: в лесу длинными зимними вечерами мать учила его декламировать шансоны, героические французские поэмы о рыцарях и чародеях, – большинство из них были очень длинные, порой в несколько тысяч строк, – и в этих историях все события происходили как раз в замках. Никогда прежде не видев настоящего замка, Джек полагал, это что-то вроде пещеры, в которой он жил, только больших размеров. Действительность потрясла его воображение: замок оказался таким огромным, а внутри было так много зданий и такая толпа людей, и все что-то делали: подковывали лошадей, таскали воду, кормили кур, пекли хлеб и перетаскивали с места на место самые разные вещи: сено для полов, дрова для очагов, мешки с мукой, тюки материи, мечи, седла, кольчуги… Том рассказал ему, что земляной вал и ров созданы не природой, а руками десятков людей, работавших сообща. Джек верил Тому, но ему казалось немыслимым, что все это действительно сделано человеком.
Ближе к вечеру, когда в темноте стало трудно работать, все устремились в большой зал. Зажгли свечи и подбросили в очаг поленьев. Собаки тоже прибежали погреться. Несколько мужчин и женщин взяли стоявшие в стороне доски и козлы и, соорудив столы, составили их в форме буквы «Т», затем к верхней перекладине «Т» придвинули стулья, а по обеим сторонам вертикальной линии поставили скамьи. Джек никогда не видел, как множество людей работают вместе, и был поражен тем, что это доставляло им удовольствие. Они улыбались и даже смеялись, поднимая тяжеленные доски, то и дело покрикивая «А-ап!», или «На меня давай, на меня!», или «Опускай помалу». Джек завидовал тому духу товарищества, что царил среди них, и спрашивал себя, сможет ли и он испытывать что-либо подобное.
Вскоре все уселись на скамьи. Слуга разложил на столе большие деревянные миски и деревянные же ложки, затем снова обошел вокруг стола и положил в каждую миску по широкому ломтю черствого ржаного хлеба. Другой слуга, принеся деревянные кружки, разливал в них пиво из нескольких больших кувшинов. И Джек, и Марта, и Альфред, сидевшие рядышком на самом дальнем конце стола, – все получили по кружке с пивом, так что воевать было не за что. Джек поднял было свою кружку, но мать велела ему немного подождать.
Когда пиво было разлито, зал погрузился в тишину. Джек ждал, как всегда, завороженно глядя, что произойдет. Минуту спустя на лестнице, ведущей в графские покои,