Дорога крови. Алена Трутнева
Ты трусливый и бессердечный!
Не дождавшись ответа и на этот раз, Савьо лёг на узкую койку и завернулся в одеяло, пытаясь заглушить уныние, которым обернулся гнев. Но всё тщетно – сон не шёл. Полежав ещё немного, юноша ощутил, что койка под ним начала раскачиваться куда сильнее обычного.
«Похоже, морю сегодня тоже никак не успокоиться», – усмехнулся про себя Савьо. Но его мимолётное веселье закончилось уже со следующей волной, когда писарь ощутил, как жутко его мутит.
Поднявшись и с трудом удерживаясь на ногах от качки, Савьо побрёл к двери.
«А Псу хоть бы хны. Спит себе и даже не чувствует себя виноватым», – с горечью отметил юноша.
Дежурившие в полутёмном коридоре надсмотрщики едва удостоили вниманием бледного как полотно писаря. Поднявшись по ведущей на палубу лестнице, Савьо замер на последней ступеньке, судорожно вцепившись в косяк. Вопреки его ожиданиям, на судне не царила суматоха. Всего несколько матросов – не особенно, впрочем, встревоженных – возились у мачты, натягивая леера.
Холодный солёный ветер понемногу успокаивал разгоряченную голову юноши и его отчаянно колотящееся сердце. Тошнота, кажется, тоже отступала. Савьо глянул на низкое небо, затянутое свинцовыми тучами, сквозь которые не сумели пробиться ни луна, ни звёзды. И тут корабль ухнул вниз с очередной волны.
На четвереньках, отчаянно цепляясь за мокрую палубу, писарь бросился к фальшборту, где его и вывернуло наизнанку. От вида плясавших под ним волн – мутно-зелёных, с гребешками белой пены – у Савьо закружилась голова. Благо пустому желудку больше нечего было отдавать.
Опустившись на палубу, юноша прислонился к фальшборту и крепко вцепился обеими руками в стойку – его нещадно мутило, ветер рвал на нём полы рубахи, а море продолжало швырять корабль с волны на волну. Савьо с тоской посмотрел на казавшиеся недосягаемыми каюты. Над головой сверкнуло, и юношу оглушил раскат грома. А в следующее мгновение через борт перевалилась волна и прокатилась по палубе, едва не смыв перепуганного писаря. Отплёвываясь от солёной воды, он ещё крепче ухватился за стойку.
– Отцепись ты уже от неё, ради всех богов.
Савьо не видел, как возникла рядом с ним не очень высокая фигура. В темноте и со страху он не мог разглядеть и расслышать, кто именно так настойчиво тянул его за собой, но послушно покорился – не хвататься же всю ночь за фальшборт.
Писаря нещадно швыряло по палубе, но незнакомец крепко держал его за шкирку – силы и ловкости ему было не занимать. Пару раз они спотыкались и падали, и почти тут же их накрывало волной, но матрос (как про себя решил Савьо) каждый раз умудрялся уцепиться свободной рукой за что-нибудь. Наконец, возблагодарив всех богов, писарь оказался в коридоре и ухватился за стену. Как раз когда он повернулся, чтобы выразить признательность своему спасителю, очередная вспышка молнии осветила корабль – и слова благодарности застряли у Савьо в горле. Перед ним, бледный, словно призрак, и невероятно вымокший, стоял Айзек. Бросив на писаря мрачный взгляд, парень молча зашагал