As a Man Thinketh and Other Writings. Джеймс Аллен

      – Писатель! Вот ты умный! – сказала Мурлыкина. – Скажи мне, как мне от рыдающей Морозовой избавиться? Она мне каждый день с утра звонит и про свою несчастную любовь рассказывает.

      – А ты трубку не бери, – говорит ей Писатель.

      – Так она ж подруга. Раз не возьму, два не возьму, а потом придется. Или она вообще в гости придет.

      – Ну, раз подруга, терпи! – вздохнул Писатель. – Друзья – это люди, которые хотят нас терпеть, а мы – их.

      – Ох. Мамадорогая! Я думала, ты расскажешь рецепт какой‑нибудь, чтобы она уже мальчика своего прикормила бы как‑то.

      – А вот! – расхохотался Писатель. – Пусть и прикормит. Это самое надежное – прикормить. Знаешь, как кошкам имена дают?

      – Нет, – покачала головой Мурлыкина. – А как?

      – Надо дать кошке вкусняшку и шепнуть ей на ушко имя. Она запомнить, что звук этот вкусный, и будет приходить на него. И хозяина будет любить вместе с этим звуком.

      – Хитро!

      – Да. Хитро! Все мы собаки Павлова, – опять вздохнул Писатель.

      – Ну да. Манипуляция какая‑то получается, – задумалась Мурлыкина.

      – Манипуляция.

      – А как же совесть? – Пусть уж она сама выбирает – любовь или совесть.

      – Ладно! – воспряла Мурлыкина. – И правда. Это же ее дела, а не мои! Вот пусть выбирает. Спасибо тебе, Писатель. Прямо дышать легче стало!

      – Держи барбариску! – сказал Писатель и протянул Мурлыкиной конфету.

      Мурлыкина пристально посмотрела на конфетку и подняла глаза на Писателя:

      – А у нас с тобой тоже манипуляция?

      Писатель поднял брови:

      – Дай‑ка подумаю! Нет, Мурлыкина. У нас с тобой дружба. Никакой любви. Разве нет?

      – Точно. Дружба – это когда барбариски просто так, а любовь, когда барбариски за внимание! Ха‑ха‑ха!

      – Ох, Мурлыкина. Никто ведь не знает, что такое любовь‑то! – сказал Писатель в наступившей тишине.

      Мурлыкина осторожно хрустнула барбариской и улыбнулась – ей было вкусно.

      Глава 16. Испытание приворота