Полный газ. Джо Хилл
бесчестьем», вот как это называется. Не было бы ни Дина Кларка, ни метамфетаминовой лаборатории. И мальчик не испытывал бы потребности все время вырываться вперед, выжимая из своей тачки семьдесят, когда остальные дают шестьдесят. Это ведь собственного отца ребенок всю жизнь старается оставить позади. Всю жизнь.
Винс, прищурившись, посмотрел назад – и там снова была эта чертова фура! Винс видел ее сквозь знойное марево над дорогой. Она казалась почти фата-морганой, миражом: громоздкий силуэт кабины и серебристый радиатор: Лафлин – или Окровавлен, если вспомнить Фрейда. Винс нахмурился, и на миг ему стало очень некомфортно: как, спрашивается, они ухитрились догнать и обойти парня, который почти час не давал себя обогнать.
Док смущенно сказал:
– Что-то надо решать, босс. Неохота переться двадцать миль по уши в грязи.
– Конечно. А то и сами будем по уши, – кивнул Винс.
И он съехал с обочины на дорогу, дал по газам, свернул налево, на Шестую трассу, ведя Команду в сторону Шоу Лоу.
Откуда-то сзади доносился меняющийся по тональности голос фуры: рев форсируемого двигателя, когда путь шел в гору, и слабый вой на ровных участках.
Желтые и красные известняки по бокам, и пустая, узкая двухполосная дорога под колесами байков. Без обочин. Они достигли вершины, потом начали спускаться в ущелье: дорога, словно рана, прорезала скальный массив скалы. По левой стороне – разбитые перила, а справа – почти голая порода.
Винс рванул вперед, догнал Лемми; потом Лемми ушел назад, и теперь рядом остался только Рейс. Отец и сын ехали бок о бок; ветер трепал черные волосы Рейса и по-киношному откидывал их назад. Солнце, теперь оседлавшее западную сторону неба, ярко горело в зеркальных стеклах его очков.
Винс посмотрел на сына. Жилистый, худой, и даже его посадка в седле байка казалась агрессивной. Он вписывался в повороты, наклоняясь к асфальту под углом в сорок пять градусов. Винс позавидовал его почти звериной грации; в то время как Рейс управлял байком, словно совершал тяжелый труд. А для самого Винса все выглядело ровно наоборот: он потому и пристрастился к мотоциклу, что это было чем угодно, но только не работой. Мелькнула праздная мысль: интересно, а Рейс хоть когда-нибудь расслаблялся за рулем?
Винс услышал позади мучительный рев мощного мотора и бросил долгий ленивый взгляд назад через плечо: как раз вовремя, чтобы увидеть, как их снова нагоняет фура. Словно выбравшийся из укрытия лев, настигший стайку газелей у водопоя. Команда шла плотной группой – как всегда: на таком рельефе они держали сорок пять, а фура сейчас неслась под шестьдесят. Винс еще успел подумать: «Он не тормозит», – когда Лафлин проломился сквозь три едущих последними байка. Раздался душераздирающий скрежет стали о сталь.
Байки летели кувырком. Один «харлей» впечатался в скалу, и его пилота – Джона Киддера, он же Малютка Джон, – выбило из седла; он ударился о камень, отлетел и канул под огромными мощными металлокордными колесами фуры. Еще одного байкера – Док? Ох, только не Док! – вынесло на левую, глядящую