Где бы ты ни скрывалась. Элизабет Хейнс
свернуть на боковую улицу, и тут меня сзади кто-то окликнул. Я обернулась: из дверей «Ллойд Джорджа» вышел Робин, на ходу застегивая ширинку. Видимо, он забил на Диану и Люси и решил переключиться на меня.
– Эй! Постой! Кэ-эти… – сказал он, подлетая ко мне и обдавая меня смешанным запахом пива, виски и цыпленка карри. – Это самое… Я уже говорил, что ты сегодня потрясающе выглядишь?
Он положил мне на плечо руку и придвинулся так, что я почувствовала жар его тела. Дернув плечом, я скинула его руку и ускорила шаг, чтобы догнать остальных. Я не стала ему отвечать, боялась, что сказану что-то не то.
– Эй! В чем дело, красотка! – Он нагнал меня. – Ах какие мы цацы, какие мы недотроги… Скажите же хоть словечко!
– Ты пьян, – сумела пробормотать я, с тоской глядя в спину Кэролин. Хоть бы обернулась, хоть бы подошла и спасла меня.
– Истинная правда! – расхохотался Робин, снова обдав меня букетом ароматов. – Да, крошка, я пьян. У нас рождественская вечеринка, мы за этим здесь и собрались.
Я остановилась и повернулась к Робину. Несмотря на оживший страх, я разозлилась и прошипела ему в лицо:
– Да отстань ты от меня, понял? Попробуй подцепить кого-нибудь другого!
Он тоже остановился, на красивой роже мелькнула злая ухмылка.
– Фригидная корова! – громко бросил он. – Небось, только девке своей даешь! А перед мужиками выламываешься!
Мне почему-то стало смешно, и я улыбнулась.
Вот этого точно нельзя было делать: зарычав, как зверь, Робин наскочил на меня. Потеряв равновесие, я отступила на два шага назад и уперлась спиной в кирпичную стену. Робин навалился сверху, и мне стало нечем дышать: он притиснул свое лицо к моему и впился в губы, запустив мне в рот свой мерзкий язык.
Понедельник, 17 ноября 2003 года
Ли явился ко мне около полуночи. Обещал быть в восемь и… пропал – ни звонка, ни сообщения, ничего! К одиннадцати я уже дошла до ручки, чуть было не отправилась в бар, но передумала и пошла легла. Весь вечер я боролась с искушением позвонить ему и спросить: «Ну где тебя черти носят?» – но взяла себя в руки. Должна же быть у девушки гордость! Я вымыла ванну и туалет, прибралась в доме, отправила пару писем друзьям. Но в душе копилась обида и злость.
В двенадцать в дверь постучали.
Я изучала потолок очень сосредоточенно и, услышав стук, решила, что мне померещилось. Но постучали снова, настойчивее. Может быть, вообще не открывать? Во-первых, проучу, чтобы он не смел больше так себя со мной вести! А во-вторых, я уже в пижаме.
Я вслушалась – больше не стучали, но лежать уже было невозможно. От злости даже свело живот. Вздохнув, я встала с кровати и крадущимся шагом прошла вниз, зажгла в холле свет. Потом распахнула дверь, приготовившись высказать этому типу все, что я о нем думаю.
И увидела залитое кровью лицо:
– Боже мой, что с тобой? Что случилось, черт возьми?
Как была, босиком, я выскочила на улицу, дотронулась до его щеки. Он дернулся от боли.
– Можно мне зайти? – спросил он с вымученной