Александрида. Восставший мышь. Алекс Динго
резко взял в сторону. Он проломил дорожное ограждение. И мигом оторвался от земли. А колёса всё крутились и крутились. Из глушителя тянулся дымок. Казалось, автомобиль сейчас полетит в далёкие края, как утка в момент перелёта на юг. Акинфей, сидя за рулём, смотрел на уток. А те всё двигались по пешеходному переходу в сторону автобусной остановки. И, казалось, планировали пройти экскурсию по городу – герою. Селезень их подгонял.
Веял прохладный ветер. «Запорожец» стремительно стал терять высоту. Он запрокинулся вперёд. Капот смотрел вниз. Ярко сияла единственная фара. И озарение мигом исчезло. Автомобиль нырнул в воду реки. Потянулись большие волны. В салон хлынула влага со всех сторон. «Запорожец» заколыхался в пучине, как поплавок рыбака. Акинфей теперь был в роли дикого налима. Глаза округлились и живо забегали.
На пустынной дороге показались служебные автомобили. Гулко звенела сирена. И далеко виднелись яркие мигалки. Сержант Георгий Кузькин вышел из салона седана. Призрачно виднелись чудные черты белого лица. Глаза круглые, как у быстрой белки. Сам подтянутый и стройный. На поясе кобура и значок. Он включил большой фонарь – прожектор. В круглом луче озарения показалась физиономия Акинфея. Тот сидел на крыше своего супер болида. Тот медлительно погружался в холодную, томную воду. Бурлили пузырьки. Георгий ухмыльнулся. Его окружили приятели. Он взялся за рацию.
– Как его так угораздило… Он в реке… На тачке сидит…
– Вот это да… Полный псих…
– Так… Нам срочно понадобиться кран и скорая помощь… У нас потерпевший… Окружное шоссе…130 А.
– Вот же герой… Хаахааа…
– Допрыгался…
– Что у него там под капотом?…Он нас как молодых сделал. Гонщик хренов… Шумахер блин… Ему бы в формуле один выступать на своём болиде…
– Сейчас посмотрим… Хаахааа…
– Куда он так гнал?
– Вот же… Блин… Крутой гонщик…
Небо ещё томилось в неясных, однотонных красках. Веял прохладный ветерок. Близилось раннее утро. Вдали уже закипел привычный, городской гул. На окраине в южной части города царила тишина. Она разбавлялась пением диких пернатых. Они то и дело совершали стремительные полёты над небольшими перелесками. А за ними располагались тёмные ели. Меж деревьев нарисовалась томная фигура. И тень легла высоко на сухом пригорке. Она, как будто, окаменела. Но затем вновь сдвинулась с места. Словно дикий зверь пробирался по родным тропкам, где всегда обитал и кормился. Но то был не совсем зверь. По узкой тропке, усыпанной прошлогодними еловыми иголками, шагал семидесятилетний доктор наук и академик Афиноген Харлампиевич Лебедев – Кумач. Он чуть кривился и прихрамывал. Его сухожильное тело заметно сутулилось. Лицо суховатое и морщинистое имело мерзкие черты. Глаза узкие, цвета бурлящего брома и никеля смотрели в разные стороны. Их преломляли круглые тонкие линзы в оправе. Ещё и цепочка имелась,