Фантазии. Проблема коммуникации. Юлия Сергеевна Ларина
проходил через металлическую рамку. Естественно она пищала, и сотрудник безопасности аэропорта просил проверить, снял ли он все металлические элементы. На что он фыркал и говорил: «Нет, я забыл про эту вещь». Также он стремился никого не пропустить вперед. Таким образом, очередь двигалась медленно. И как раз в этой очереди я его и нашла.
– Профессор Юхан? Я – Элис, ваша ассистентка. Нужна помощь?
Он посмотрел на меня таким взглядом, как смотрит ребенок на своих родителей, которые мешают ему играть. И сказал:
– Эххх, привет.
Он ускорился, вытащил все металлические элементы и прошел через рамку досмотра. Я последовала за ним.
В зале ожидания, профессор поделился своими возмущениями на счет бессмысленных проверок в аэропортах, и как он их ненавидит. Что это система запугивания, сдерживания и контроля. И как он дал клятву и посвятил свою жизнь борьбе с этой несправедливостью. В общем, псих он был еще тот. В этот момент я уже сомневалась в правильности своего решения, и не удивлялась, что не было собеседования. Если бы я увидела его раньше, то процентов на 80%, меня бы тут не было.
Мы прилетели в Эль-Аюнь, прошли досмотр, нас встретили, и мы сразу отправились в пустыню к объекту исследования. Дорога была кошмарной. Я вымоталась. Нам дали вагончик, и я пошла спать.
Утром разбудил меня профессор со словами: “Соня, пора вставать, а то пропустишь самое интересно”. Мнение на счет интересного у нас различалось. Несколько часов с другими участниками экспедиции мы ходили по площадке, где нашли камни. Они восхищались, говорили про какие-то необыкновенные открытия. В обед им наконец-то надоело восхищаться, мы отправились кушать, и профессор рассказал, что мне придется делать.
В обед он дал мне инструменты, и мы с ним отправились на площадку, где ему выделили место для раскопок. Скажу честно, я и в огороде у мамы ненавидела работать, а в пустыне, где стоит невыносимая жара тем более.
Спустя, наверное, месяц я заметила, что профессор Юхан меня тщательно изучил. Он знал даже какой температуры я пью кофе, что предпочитаю в еде, какая работа мне больше приносит удовольствия, а какую я ненавижу. Также он определил мои триггеры, которые мотивировали меня. Это меня бесило. Чужак знает меня лучше, чем я сама. Он мог предугадать даже, какое печенье я хочу съесть в определенный момент, когда я хочу прилечь поспать, а когда выпить воды. Мой мозг не мог сообразить, как это ему удается. Ведь сам мозг еще не обработал сигналы, что нужно это сделать.
Я человек прямолинейный, и когда меня стало это сильно раздражать, я об этом спросила:
– Профессор Юхан, мне кажется вы какой-то шаман. Откуда вы знали, что сейчас я захочу выпить горячий кофе со сладким печеньем? – он мне принес кофе с печенюшками в палатку, где я очищала находки.
– Скажем так, у меня развито чутье, – он посмеялся, а потом добавил. – Я поступал на нейробиолога вместе с профессором Ноа. Но спустя год, мне это надоело, все казалось таким очевидным, что не понимал, зачем на это тратить