Битва с Ордой. Петер Хакс

      Тверской. Можешь ты растолковать нам, князь, что за идол там маячит?

      Белозерский. Мамаев посланник. Желает, чтобы мы его выслушали.

      Смоленский. Князь Московский изволит жаловать из своего шатра. Наконец-то.

      Дмитрий

      Тверской, Белозерский, Смоленский, Дмитрий

      Дмитрий. Я созываю всех князей русского союза.

      Смоленский. Всех?

      Дмитрий. Или многих. Коли на то пошло, некоторых. Открываю военный совет и прошу каждого подтвердить свое присутствие. Князь Тверской.

      Тверской. Я.

      Дмитрий. Князь Белозерский.

      Белозерский. Здесь.

      Дмитрий. Князь Смоленский. Князь Смоленский. Вызываю князя Смоленского.

      Смоленский. Ты, видно, спятил, милый друг. Да когда же человека спрашивали прямо в лицо, тут ли он?

      Дмитрий. Ты один не отозвался, князь. Я жду.

      Смоленский. Уж не ждешь ли ты земного поклона?

      Дмитрий. Земного поклона не жду.

      Смоленский. Так что он желает быть только урядником, но покуда еще не Господом Богом. Ну, тут я.

      Дмитрий. Военный совет открыт.

      Смоленский. Давно пора.

      Дмитрий. Князь Смоленский, позволь тебе напомнить, что мы здесь не одни. Я говорю о посланнике трех заключивших союз ханов. Они, верно, зададут тебе задачу поважней, чем прерывать дерзкими замечаниями великого князя.

      Тверской. Это ты-то великий князь?

      Дмитрий. Я.

      Тверской. Преемник великого князя Андрея Владимирского?

      Дмитрий. Да, его преемник – с его ручательства.

      Тверской. И по назначению великого хана татарского?

      Дмитрий. Твоя правда. По совету Андрея великий хан обещал пожаловать мне великое княжение.

      Тверской. Чтобы собирать для него дань по всей Руси?

      Дмитрий. Возможно, такова была его цель. Однако же он поставил условие.

      Тверской. Какое?

      Дмитрий. Что мое великое княжение только тогда вступит в силу, когда я самолично объявлюсь в царстве великого хана и буду всеми силами стараться об его утверждении.

      Тверской. И что же?

      Дмитрий. Это я и делаю. Объявляюсь самолично в царстве великого хана (Оживление среди князей.) И всеми силами стараюсь об его утверждении.

      Смоленский. А ты горазд шутить, князь.

      Дмитрий. Благодарю, князь.

      Смоленский. Мы перешли Дон и разбили шатры шутки ради?

      Дмитрий. Разве худо стоим? Положение плохое?

      Смоленский. Положение отчаянное.

      Дмитрий. В каком смысле?

      Смоленский. Река за нами.

      И что же?

      Смоленский. Отступать некуда.

      Дмитрий. А ты собрался отступать?

      Смоленский. Отступать никто не собирается. Но иногда приходится.

      Дмитрий. «Идти в отступление» – по-русски так не говорят.

      Белозерский. Не дразни нашего друга, Дмитрий. Он военачальник. И должен учитывать любую возможность.

      Дмитрий. Положение очень хорошее. Мы стоим у верхнего края равнины. Противник, чтобы сойтись с нами, должен взобраться по склону вверх.

      Белозерский. Давайте вернемся к вопросу о посланнике.

      Дмитрий. Я прошу у вас совета. Вы люди умные и опытные. Мне нужен ум и опыт каждого. Вот уж двести лет эти чужеземцы, которые велят называть себя великой ордой, сидят у нас на шее, а мы влачим наши дни, как тяжкие цепи. Теперь впервые между ними начались раздоры, какие обычно бывают среди нас. Мамай велик, смел, он подавляет всех, о нем идет самая худая слава. Чтобы залатать свои дыры, он задумал невиданный прежде поход на Русь. Наше неожиданное сплочение, наша переправа через пограничный Дон вынуждают его принять сражение здесь, на его земле, и раньше, чем он рассчитывал, так как сильная подмога, литовцы и некоторые русские князья, еще не подоспела. Мне мнение ясно. Я за то, чтобы сражаться сейчас, потому что потом врагов будет больше.

      Белозерский. Вообще никаких переговоров?

      Дмитрий. Никаких переговоров.

      Тверской. Согласен.

      Дмитрий.