Волна. О немыслимой потере и исцеляющей силе памяти. Сонали Дераньягала
Вдруг сюда сейчас привезут Стива и мальчиков? Может, их всех тоже нашли – ведь нашли же меня? Наверное, их привезут всех вместе, и дети будут цепляться за Стива: “Папа, папа”. Наверняка с них сорвало рубашки. Значит, будут трястись от холода. Стоит Вику поплавать в прохладной воде, и у него зуб на зуб не попадает».
Подъехал белый фургон. Из него вынесли девочку. Лицо ее было в кровоподтеках, в волосах застряли ветки. Я ее узнала: она с родителями жила в соседнем номере. «Вик и Малли будут такими же мокрыми и перепуганными. Будут ли и у них ветки в волосах? Они ведь оба были у парикмахера прямо перед отъездом из Лондона. Их стрижки…» – и на этом я потеряла мысль.
Рядом со мной на скамейке сидел мальчик лет двенадцати или чуть старше. Тот самый мальчик, что звал на помощь, когда меня нашли. Нас с ним привезли в одном фургоне. Теперь он без умолку разговаривал, то и дело срываясь на крик. Где его родители? Он хочет к родителям, они все вместе завтракали в гостинице, увидели волны, побежали, его смыло и унесло. Мальчик повторял это снова и снова, но я не обращала внимания. Я не ответила ему ни словом, ни даже взглядом, будто не замечая его присутствия.
В конце концов он расплакался. «Они умерли?» – все спрашивал он про родителей. На нем были только шорты. Он дрожал всем телом и лязгал зубами. Потом он встал и начал бродить вдоль стеклянных стендов со скелетами питонов и болотных крокодилов. Еще там было гнездо птицы-ткача, которое всегда завораживало Вика. «Гляди, Малли, оно прямо как дом. Видишь, оно даже разделено на комнаты!»
Мальчик все кружил по залу и плакал. Мне хотелось, чтобы он остановился. Кто-то принес большое полотенце и накинул ему на плечи. Он по-прежнему рыдал. Я с ним так и не заговорила, не постаралась утешить. «Да перестань ты реветь, заткнись уже. Ты выплыл только потому, что жирный. Вот почему ты выжил. Ты удержался на воде из-за жира. У Вика и Малли не было ни единого шанса. Просто заткнись», – вот о чем думала я.
Меня отправили в больницу на каком-то джипе. Водитель, чрезвычайно дерганый и встревоженный, сказал, что не знает, где его семья. Он ехал в больницу искать своих. Они оставались в гостинице, как и мы, а он с утра пораньше отправился на сафари. Ушел один. Когда пришла волна, в гостинице его не было. Водитель говорил мне это очень громко, повторяя слова о своей семье снова и снова. Я сидела рядом с ним и молчала. Меня била крупная дрожь. Я глядела прямо перед собой. По обеим сторонам дороги темнел густой лес. На дороге никого, кроме нас, не было.
На заднем сиденье джипа находился еще один человек. Я узнала его – официант из нашей гостиницы. В руке он сжимал мобильный телефон и высовывал его из окна, поднимая руку как можно выше. Причем он все время перескакивал от правого окна к левому. «Ловлю сигнал», – объяснял он. Все его телодвижения… они были невыносимы; каждый его прыжок и толчок на сиденье отдавался в моем теле. Я еле сдерживала себя и непрерывно думала об одном: «Ну почему ты не можешь просто сидеть? Сидеть тихо?» Хотелось вышвырнуть его телефон из окна.
«Может быть,