Истины нет. Максим Валерьевич Ефимкин
Вкусная клубника, – поблагодарил Кйорт и также вышел во двор, прихватив миску с собой.
Во дворе уже все было готово к поединку. Гудела толпа, образовав вокруг дуэлянтов круг. Те, оставшиеся в одних штанах, заправленных в сапоги, и в белых рубахах, стали боком к солнцу, дабы ни у кого не было преимущества. Крепкий телосложением плотник неуклюже рассекал воздух зазубренным узким мечом. Без сомнения, на кулаках он бы легко справился с противником. С мечами же все было наоборот. Надеяться на то, что профессиональный фехтовальщик выронит оружие, не приходилось. Гибкий, как змея, Кракауэр несколько раз крутанул «мельницу» и замер в ожидании сигнала. Повисло напряженное молчание, секундант Кракауэра готовился взмахнуть шляпой.
– Господа, – послышался голос. – Господа!
Кракауэр чертыхнулся. В круг вошел никому не известный человек, в его руке сверкал гранями на вид первоклассный боевой меч: клинок больше аршина, зауженный к концу, с необычным эфесом длиной в треть лезвия.
– Господа, – повторил он еще раз, – раз уж тут намечается драма, или – кому как угодно – трагедия, или комедия, то удовольствие надо потянуть. Что ж будет смотреть, если этот ржавый гвоздь, – Кйорт концом аарка указал на оружие в руках юноши, – переломится после первого выпада или разлетится под княжеской сталью? Ведь у господина офицера княжеская сталь?
Офицер неохотно кивнул.
– С вашего позволения, я дам этому юноше свой меч. Он не так хорош, как у господина офицера, да чуть тяжелее, наверное, но сможет продержаться дольше и доставит нам удовольствие.
Толпа зашевелилась, потом послышался выкрик:
– Давай! Чего уж там!
Одобрительный гул толпы поддержал одиночное согласие. Секундант офицера подошел ближе, осмотрел оружие и вопросительно глянул на Кракауэра: предлагаемый меч имел преимущество перед легким узким клинком офицера. Тот пренебрежительно скривился и махнул рукой – подобным оружием еще надо уметь владеть, иначе это просто железная дубина.
Кйорт развернулся к Брэтту и протянул ему аарк рукояткой вперед.
– Бери же, – поторопил он юношу, говоря тихо и быстро, – бери, пока они не передумали и просто не распороли тебя, как мешок фасоли.
Плотник бросил переданный ему кем-то старый меч и решительно схватил рукоять аарка. Резкая боль пронзила руку. Он вскрикнул и невольно хотел отбросить оружие, но оно словно приросло к ладони. Присосалось множеством маленьких зубастых пастей. Брэтта бросило в жар, потом в холод, между лопаток потекла холодная струйка пота. Пальцы сами собой все крепче и крепче сжимали рукоять. Боль постепенно утихала. Лишь холодное покалывание пробегало по руке. Кровь, прилившая к лицу, отхлынула, и плотник стал бледен, а в глазах замелькал страх: он готов был поклясться на Священном Писании, что увидел, как лезвие меча изменило форму. Оно сузилось и слегка вытянулось, заострились края, словно оружие само готовилось к бою с небронированной целью. «A-а-а-lvei, будь сосредоточен и спокоен, и мы изопьем