Проклятые дни. Зарисовки с натуры. Даниил Владимирович Санкин
Нет, конечно, Галина по-прежнему смиренно терпела все бабкины выходки, мило улыбалась и ни в чем не давала повод себя заподозрить. Но это была лишь маска. Мысли она вынашивала самые черные. Уже была достигнута договоренность с местным нотариусом – молодящейся дамой «под пятьдесят», в которой Галка по-бабски рассмотрела нерастраченную страстность и для которой отбирала белье, казалось, только и состоящее из резиночки, чуть прикрытой кружавчиками. За пол-цены бабкиной квартиры нотариус пообещала «сделать всё как надо» с бабкиным завещанием.
Поначалу Галина была уверена, что бабка с её столь частыми вызовами «Скорой» вот-вот отдаст Богу душу. Но потом поняла, что здоровья у той на семерых. И стала прикидывать варианты. Можно было бы, конечно, травануть бабку – в её возрасте вряд ли станут проверять, от чего та копыта отбросила, но как-то боязно. Вот если б яд какой, чтоб гарантировано не определился при вскрытии… Был еще вариант подпрячь на это дело Славика. Но было непонятно, как он к такому предложению отнесется… А терять непьющего мужика Галка не хотела.
На работу надо было к одиннадцати. Завтрак давно был приготовлен и был в минутной готовности к подаче – ждать старуха не любила. Бабка что-то разоспалась, и Галка заглянула к ней убедиться, всё ли нормально и не пора ли помочь идти в ванну умываться.
– Лея Львовна, доброе утро! Как Вы себя чувствуете? – произнесла Галина дежурную фразу и остановилась как вкопанная.
Почему-то пахло ацетоном. Или это воняют какие-нибудь пролитые бабкой лекарства?
Лея Львовна в одной ночной рубашке стояла подле кровати, рядом со своей тумбочкой. Она, что удивительно, не опиралась на свою палку и даже не держалась рукой за спинку кровати. Бабка чуть покачивалась на нераспрямляющихся до конца артритных ногах. Руки её безвольно свисали. Голова была чуть наклонена вперёд. Седые космы спадали вниз.
– Лея Львовна, Вы в порядке? – в смятении произнесла Галина.
Старуха подняла голову и уперлась в ту взглядом. Сама Смерть смотрела на Галину. Та попятилась, в ужасе запнулась за свою же ногу и нелепо взмахнув руками, упала навзничь, громко стукнув о пол затылком. Сознание её покинуло. Бабка вытянула вперед руки и, неуклюже подгибая колени, села на корточки перед лежащим телом. Немедленно она впилась зубами в горло Галки и стала перегрызать человеческую плоть. Ей, казалось, даже не мешал тот факт, что её вставные челюсти остались лежать в стаканчике на тумбочке. Всё равно какие-то зубы оставались. Медленно старуха превращалась в одну из тех тварей, которые потом назовут «морфами». В злобную, хитрую, практически бессмертную тварь, предназначение которой было убивать живых. И жрать этих живых, с каждым разом всё более совершенствуя своё тело.
Череп Галки был отъеден от тела довольно быстро. Тварь было попробовала разгрызть его, но кость пока не поддавалась. И череп был оставлен «на потом». Тварь слизывала, подбирая с пола языком обильно текшую кровь. Она чувствовала, что кровь наиболее быстро даст ей энергию и материал