Синдром отмены. Олег Николаевич Жилкин

      Мама, мама – вот тебя и не стало.

      Вот тебя и не стало, мама.

      Что стало с моей уверенностью,

      что тебя слишком много?

      а мне досталось так мало,

      когда ты ушла,

      и вовсе, как отрубило:

      пост круглый год,

      никаких излишков,

      но ты позаботилась

      – должно быть знала -

      оставила деньжат на книжке.

      Не много, но и не мало:

      на жизнь целую не хватит, конечно,

      но хватит, чтобы начать латать

      свое одиночество.

      Я начал с того, что пил и таскался за бабами,

      я прожил жизнь за одно лето,

      к осени выдохся, к весне развелся,

      бросил пить после больницы.

      Так прошло полтора года,

      в чужой квартире, с чужой женой,

      где мы заполняли бреши:

      шили-латали,

      лечили раны на скорую руку,

      до пьяного пота любили друг друга,

      вполне безопасно, впрочем,

      почти невинно,

      как дети, брошенные родителями,

      на произвол судьбы.

      Я трезвел постепенно,

      заполняя время строчками,

      сочиняя истории одну за другой,

      в которых не было вымысла.

      Пятую свою повесть,

      на которую не было спроса

      я написал за полгода.

      Что делать дальше?

      Поставить точку

      и начать жизнь с начала?

      Зачем, если из нее исчезли все звуки,

      шум городов, улиц.

      Я остался один на один с прошлым

      которое не имело смысла,

      я покончил с собой,

      оставаясь формально живым,

      здоровым и на удивление трезвым.

      Я решил показать жизни спину,

      уставшего от нее человека,

      ни в отца и не в мать -

      слишком жадных, слишком открытых,

      я же подобен бревну, мертвому дереву,

      крокодилу,

      лежащему по ноздри в тине,

      поджидающего свою жертву.

      Подойдя слишком близко,

      ты замечаешь мои глаза

      цвета болотной жижи,

      и называешь меня по имени.