Пробуждение. Степан Андреевич Зотов
пошла вперёд. Управление луноходом было простым, как детской машинкой. В экстренном случае возможны были даже голосовые команды. Без тяжести Земли любой выход на поверхность казался веселой игрой. Появлялась своего рода эйфория от легкости бытия. В замкнутых отсеках Станции такого не было. Но стоило взрослому человеку попрыгать, как мечтал в детстве, и организм невольно пробирало на смех. Их учили с этим бороться. Малоэффективно. Тело привыкает долго. Ему смешно, ему радостно. Достаточно долго гулять по Луне для выработки привычки они не могли. Так что трое космонавтов приближались к провалу пещеры на Луноходе, будто сидя в кабинке парка аттракционов. Физиологическая эйфория глушила все разумные опасения. Колеса катились плавно, настроение улучшалось.
Первый момент волнения возник на краю пещеры, когда передние колеса зависли над провалом. Берг аккуратно управлял машиной и плавно сместил центр тяжести через край. Луноход медленно упал на стену. Трос выдержал. Люди были пристегнуты и теперь висели лицом вниз. На Земле такое было бы очень тяжело. Но здесь лишь продолжение аттракциона! Берг сообщил об успешном преодолении края и бережно повел машину по стене, плавно выпуская трос. Они погружались во тьму.
Тьма на Луне – особая история. Утром на нужной стороне светло так, что глаза слепит. Нет атмосферы, нет облаков, солнце жарит. Отсюда тёмные визоры. Но стоит потерять солнце из виду, как темнота падает стеной. Свет звезд – слабое утешение. На Луне, натурально, нет своей Луны, чтобы отражать свет. Нет городов, нет жизни, нет ничего. Поэтому если ты попал в зону тьмы, то она абсолютна. Один шаг из света в полную черноту. И они сделали этот шаг. Зажглись прожекторы. От веселья не осталось и следа.
Тысячи лет человек разгонял тьму огнем и не ждал оттуда ничего хорошего. Инстинкты опасности сильнее всех прочих. Команда ощутимо напрягалась по мере того, как медленно приближалось дно пещеры и маленькая искорка зонда. Скафандр держал температуру, но мозг каждого понимал, что вокруг очень темно и очень холодно. В такие моменты самый рациональный человек невольно задумается, что он здесь делает? Как хрупка его скорлупа. Как тонок материал, отделяющий его от холода мертвых планет. Берг был целиком занят плавным спуском. Зато у Натальи и Олафа было время подумать.
Швед видел, как тьма смыкается за спиной, где нет лучей прожектора. Свет бил узким лучом вперёд. Для него это был первый выход вдаль от Станции. Первый настоящий. Эмоции бились в кончиках пальцев. У него было время подумать, только он им не пользовался. Мысленно он спускался в логово дракона, чтобы поразить его и вернуться к людям. Что бы там ни было дальше, это погружение во тьму уже стоило саги!
В это время сердце Натальи билось ровно. Она тоже не ходила сюда раньше, хотя выбиралась чаще Олафа. Зонды справлялись, не было нужды. Человек слишком уязвим, чтобы лишний раз выходить на встречу с Космосом. Луна лишь формально планета. Нет атмосферы, слабое притяжение, звезды рукой подать. Ты всегда чувствуешь себя в Космосе. Просто