Русский аркан. Александр Громов
хочешь?
– Поговори с папá.
– Так я и знал. А самой переговорить не проще ли будет?
Щеки великой княжны вспыхнули.
– Прости. Если ты настолько занят…
– Я занят, – вздохнул Дмитрий Константинович, – но я переговорю… Только не надо меня целовать, пожалуйста! Я считаю, что ты выдумала глупость. Зря ты решила играть роль героини античной трагедии. Самопожертвование тебе совсем не идет. Но это твоя глупость, не моя.
– Пусть глупость!
Женские аргументы, как правило, неотразимы. Митенька только руками развел. Пусть его рациональной душе не чужды были шалости – но возводить глупость в доблесть? Этого великий князь понять не мог.
– А, вот вы где! – Тоненький голосок возвестил о появлении десятилетней Ольги Константиновны, младшей дочери государя. Голосок выдавал обиду на весь белый свет. Государь, недовольный более чем скромными успехами Оленьки в изучении родного языка, проявил крайнюю жестокость: приказал несносному учителю Розендалю продолжать заниматься с великой княжной и в Ливадии. У гимназистов каникулы? Ну и что? «Ты не гимназистка!» – гремел голос Константина Александровича.
И вот теперь вместо морских купаний, пикников и прочих удовольствий несчастная жертва великорусской грамматики ежедневно исписывала по десятку страниц под диктовку придиры-учителя. За каждую ошибку следовал разнос; за пять ошибок несносный тиран оставлял великую княжну без сладкого.
Вот и сейчас глаза Ольги Константиновны были на мокром месте.
– Привет страдательному залогу, – иронически поклонился Митенька.
Младшая великая княжна сердито сверкнула глазами. Только что она хотела пожаловаться на несчастную свою судьбу, чтобы ее утешили, но теперь рвалась в бой. Господь наградил обеих сестер одинаково твердым характером.
Однако великий князь боя не принял.
– Что на сей-то раз случилось? – вопросил он заинтересованно.
Оленька подумала и решила в словесную пикировку не лезть.
– Я написала «карова».
– Правда? – восхитился Митенька. – А как надо?
– Не знаю! Он не снизошел! Это вы, говорит, найдете в моем словаре, ваше высочество! Ничего, кроме словаря, не написал, а туда же – учит!
– Словари не пишут, а составляют, – поправил великий князь и вдруг подмигнул. – В следующий раз пиши это слово через «ы». Проверочное слово – «бык», понятно?
Оленька кивнула, попыталась произнести и тут только догадалась, что братец насмехается. Топнула ножкой, оглянулась – не видит ли кто? – и, показав нахалу язык: «Бе-бе-бе!», – скрылась за кипарисами.
– Маленьких обижать? – Катенька, шутя, взяла брата за ухо.
– Ой! – в комическом ужасе сморщился тот. – Не буду больше, вот крест святой, не буду! Пустите, ваше деепричастие!
Катенька отпустила великокняжеское ухо. Вздохнула о детских ушедших годах. Подумала: а ведь наверняка и братец, и сестрица именно себя полагают сейчас самыми несчастными… Эгоисты! Как смешны их жалкие несчастия!
– Так