Зов прайма. Александр Комзолов
нет шансов, этот бой проигран».
– Кристэн, сейчас! – крикнула Алесса. – Я прикрою! КО МНЕ, СЕСТРА!
Краем глаза героиня видела, как дуэлянт подхватывает Рику на руки и скрывается за задней дверью, а затем на зрение упала боевая пелена, как всегда бывает при объединении. Они стали единым целым, две неразлучные сестры, связанные нахлынувшей яростью. Откинут в сторону ставший ненужным метательный диск – забыт, как и любое другое человеческое оружие. Зачем оно, когда есть острые когти и клыки!
Вместе они несутся вперед на врага, разрывая плоть, перекусывая пополам прыгнувшего было на них волка. Рвать и терзать! Почувствовать во рту вкус вражеской крови, упиваться могуществом, приумноженном силой прайма! Стать черным воплощением страха, чтобы даже после победы враг не смог бы забыть того мига, когда от гибели его отделяло только расстояние взмаха когтистой лапы.
Тяжелый удар врезается в правый бок, и Алесса падает на пол. Последнее, что она видит, – это окровавленная волчья морда, мертвой хваткой вцепившаяся в горло ее сестры.
Сон был слишком ярким и никак не желал заканчиваться. Накатившая поначалу боль теперь куда-то отдалилась, оставляя Грегора плыть по течению, обмываемого водяными потоками, ощущая на щеках теплые дождевые капли.
Он умирал и знал об этом.
– Немного жаль, что все так вышло, – произнес над ухом болезненно знакомый голос.
Вот так всегда! Как только ты обретаешь, наконец, покой и равновесие, всегда находится кто-то, кто придет и все испортит. Грегор решил не открывать глаз, надеясь, что проклятый мучитель уйдет. И уж точно он не станет спрашивать, как такой напыщенный адорнийский лорд вообще может кого-нибудь жалеть.
– Ты ведь знаешь, что я могу исцелить тебя, – произнес голос лорда Раэля, не дождавшись ответа. – Даже сейчас, все еще могу. Что, не хочешь провести еще пару месяцев в моей компании?
Грегор продолжал молчать, и только намертво стиснутые зубы выдавали то, что он слышал и понял лорда.
– Моя сестра называет меня жестоким и неспособным к прощению, – вздохнул адорниец, – а я очень люблю разочаровывать людей. К тому же ты мне надоел. Как вспомню, сколько с тобой пришлось возиться, тоска накатывает. Так что поздравляю, ты победил. Можешь гордиться собой – ты второй, кто смог это сделать.
Затуманенный разум докта не улавливал смысла фразы Раэля. Как, впрочем, и всегда: логика в действиях адорнийца ускользала от Грегора даже в лучшие времена.
– Я даже помогу тебе, докт, – сказал Раэль после короткого смешка, – только никому не рассказывай! Мы же не хотим, чтобы меня посчитали мягкосердечным! УБЕЙ!
Последний приказ предназначался не Грегору, а его шелковому ошейнику. Мягкая, намокшая ткань вмиг превратилась в скользкую холодную чешую, а появившаяся на месте застежки змеиная голова впилась прямо в сердце кобрийского рыцаря.
Поворот, еще поворот, небольшая лестница в десять ступеней, развилка и тупик. Казалось, что коридор издевается над дуэлянтом,