1993. Сергей Шаргунов
Америки привозят.
– Если замуж выходить, – перевела разговор Вика, – то уж лучше за иностранца. Папа говорит: надо валить отсюда, пока не поздно. Мы на Кипре дом покупаем.
– Везет вам, – сказала Рита с расстановкой.
– В “Сказке” много иностранцев, – сообщила Таня. – Из Сергиева Посада едут и останавливаются обедать. Туристы.
– Да кто их туда пустит, – Рита захлопнула косметичку. – Там все свои, в “Сказке”. Это раньше, при совке, было. Для туристов ресторан и построили. Теперь там бандиты одни.
– У них там главный в “Сказке” Валера. С ним наш папа дружит, – вывела Ксюша нежным голоском.
– Он пушкинский, – сказала Вика. – У него и в Пушкине еще есть ресторан.
– “Здесь Валера Динамит вас шикарно угостит”, – процитировала Таня нараспев лозунг с таблички, торчавшей возле ресторана.
Все засмеялись.
– Говорят, этот Валера, – сказала Рита, – проституток держит.
– Кто о чем… Давай, Ритусь, вперед… – сказала Вика.
– Ща как дам тебе, дошутишься! – Рита зажевала колбасу. Перекинулась на салат. Все, повинуясь магии ее примера, тоже начали жевать.
Зазвонил телефон. Таня подошла.
– Да, мамуль… У меня? Всё хорошо! Скоро спать ложусь… Козу? Кормила, ага. Днем ей насыпала. Да. Из мешка. Доить? Мам, ну я сейчас не буду. Мы завтра с тобой подоим. Ну, правда. Я одна не смогу. Ага. Как папа?
Телик? Не, я не смотрела. Папу показали? Нет. А что такое? Троллейбусы? Сгорели? Я посмотрю, ага. Ну, давай, мам.
Телефон был Таниной гордостью – он был не во всех домах. Его провели год назад. Виктор настоял – влетело в копеечку, но зато получили связь с миром. Правда, теперь к ним что ни день заявлялся кто-нибудь позвонить.
– Мать говорит: троллейбусы горели. Народу много погибло.
– Пойду бабу поищу, – Рита встала, вышла из гостиной. Хлопнула дверь туалета.
Таня включила телевизор. Пощелкала по каналам. Отца не показывали нигде. По питерскому – мутная съемка, пальба, бородатые мужики в телогрейках бегут по холмам, оперная музыка, гортанная взволнованная ария Невзорова: “Прозревшие… Преданные… Брошенные солдаты когда-то великой державы… И сегодня, проклиная…”
Выключила телевизор. Включила магнитофон.
Посмотри в глаза, я хочу сказать,
Я забуду тебя, я не буду рыдать,
Я хочу узнать, на кого ты меня променял,
– запел на кассете мученический голосок Ветлицкой.
– Говорят, она с Титомиром жениться собралась, – сказала Вика.
– А Пугачиха их разбила, – добавила Ксюша.
– Убери ты музон, попросили же! – командно прикрикнула Рита, входя в комнату.
Таня пугливо дернулась к магнитофону, нажала стоп, обидчиво пожала плечами:
– Да пожалуйста…
– А смешно твой папаня сам себя нарисовал, – сказала Рита. – Прям художник. В сортире. Не видели? – обратилась она к сестрам.
“У тебя-то отца нет”, – мысленно ответила Таня. Действительно, в туалете прямо над унитазом на беленой стене Виктор как-то спьяну красной