Ранчо. Даниэла Стил
интервью одного подонка, который недолго работал у нас в прошлом году. Он утверждает, что я к нему неровно дышала, а когда он отказался со мной переспать, я его вышибла. Ну, сама понимаешь: такая невинная домашняя заготовка. Материал дали на первой полосе. Тони почувствовал себя опозоренным. Кажется, это стало для него последней каплей, переполнившей чашу.
– А ты? Как к этому относишься ты сама? – Мэри Стюарт всерьез встревожилась. Они много лет переживали друг за друга, пускай даже редко разговаривали, еще реже встречались, жили в разных городах. Их согревала уверенность, что они друг другу небезразличны. – Из твоих слов следует, что он от всего этого устал и решил тебя бросить.
– Сам он еще этого не сказал, но его намерение именно таково. Сейчас он запросил всего лишь отгул, чтобы проветриться в Европе. Мне придется ехать с его детьми на ранчо в Вайоминг. Что ж, меня это устраивает. Я обожаю его детей.
– Это мне известно. Но вот их отец не очень-то способен на настоящую преданность и рыцарство…
– Ладно, давай лучше о новостях, – внезапно оборвала ее Таня и стиснула ей руки. – Что хорошего у тебя? Как поживает Билл? Переживает так же сильно, как ты? – По лицу Мэри Стюарт было видно, как она исстрадалась.
– Наверное… – Мэри Стюарт пожала плечами. – Мы мало об этом говорим. Что тут скажешь? Случившегося не изменить. – Как и того, что они успели друг другу наговорить по этому поводу…
Следующий Танин вопрос был рискованным, но ее весь год мучили подозрения, что корень проблемы – именно в этом.
– Он винит в происшедшем тебя? – Таня произнесла эти слова шепотом, но даже в переполненной закусочной они показались Мэри Стюарт оглушительными.
– Вероятно. – Она тяжело вздохнула. – Наверное, мы с ним обвиняем друг друга за то, что оказались слепыми и не видели, что назревает. Но он считает ответственной прежде всего меня: как это я не уследила? Я должна была предвидеть катастрофу и успеть ее отвести. Билл наделяет меня волшебными способностями предвидения, когда ему удобно. Я ни в коем случае не слагаю и с себя вину. Но разве это что-то меняет? Было бы иллюзией воображать, будто нам под силу повернуть стрелку часов вспять и не дать разразиться трагедии, если мы сможем ткнуть пальцем в виноватого. Так не бывает. Все кончено. – В ее глазах появились слезы, она резко отвернулась.
Таня уже жалела, что затронула эту тему.
– Прости. Напрасно я об этом заговорила. – Что толку извиняться? Она обругала себя за глупость.
Мэри Стюарт утерла слезы и уже утешала саму Таню:
– Ничего, Тан, не обращай внимания. Боль все равно не дает о себе забывать. Это как отрубленная рука. Иногда совершенно невозможно выносить, иногда с ней можно жить, но боль не прекращается ни на минуту.
– Так не может продолжаться вечно, – проговорила Таня, сочувствуя ей всей душой. Мэри Стюарт постигло неизбывное горе, но она ничем не могла ей помочь.
– Очень даже может, – обреченно ответила Мэри Стюарт. – Люди сплошь и рядом мирятся с болью