Поджигательница звезд. Инна Бачинская
– Андрей. Папаня все не мог понять, как это они умудрились его имя выложить! До сих пор бутылка есть, а их уже нету. – Миша вздохнул и развел руками. – Да, так приехали мы, сели в саду. А у соседей гулянье! Музыка гремит, костер, дым столбом, искры! Как сейчас помню. Они лили в огонь бензин, чтоб лучше горело. Отец хотел пойти отчитать, но мать удержала. Говорит, не вмешивайся, не дай бог в драку полезут, они же пьяные! У Ляльки ни стыда, ни совести! Такой отец, постыдилась бы. И все! Больше они не приезжали. Учеба началась, Ляля училась в институте, не до того стало. Я спрашивал у матери, как там, спокойно? А она говорит, спокойно, никого нет с тех пор, никто не ездит. Генеральша еще раньше умерла. А Ляля вышла замуж за американца и укатила в Америку.
Миша потянулся за бутылкой, разлил по новой.
– Земля им пухом! Ивану Ильичу и тете Тамико. Говорят, в закрытом гробу генерала хоронили…
Они выпили. И Миша продолжил:
– Дача закрытая простояла года четыре или даже все пять, мебель вывезли, а потом ее купил у правления Петя Дяченко, Петр Петрович. Хороший человек, мастеровой, руки золотые. Правда, не военный. Там уже и пол провалился, и крыша текла. Так Петя все своими руками починил – он прорабом работал на стройке, материалы всякие мог достать. А через два года продал дачу Леониду Стояновичу, заслуженному человеку, архитектору. Чуть не плакал, так жалко было. Дураки люди! – Миша взмахнул рукой с зажатым в ней куском хлеба. – Представляете, продал дачу, которую восстановил своими руками! На свадьбу дочке деньги были нужны. И что? Теперь дачи нет, а той же самой дочке очень пришлась бы! Сейчас такую не купишь, никаких денег не хватит!
Поначалу новые хозяева бывали часто, он с сыном Игорем – видный парень, художник, а потом как отрезало. Времена тогда наступали смутные, стали дачи грабить, охрана уже не та была… Да мы и сами не очень приезжали, мама болела, отец от нее не отходил. А как Игорь женился, они снова стали появляться, уже с женой, с Кристинкой. Хорошие ребята, ничего не скажу. Особенно Кристинка.
Да, не позавидуешь ей с этим скелетом. Она сирень купила, стали копать – и на тебе! Выкопали на свою голову! Народ толпами валил. Сейчас уже, конечно, ездят поменьше. Если бы хоть яму засыпать, да не разрешают, она говорит. Дело, мол, открыли, а какое может быть дело, если столько лет прошло? Четыре года никто не жил или все пять, мало ли кто мог залезть. Полно бомжей!
Они помолчали. Шибаев спросил:
– А в этом месте что раньше было?
– В каком смысле? – не понял Миша.
– На месте ямы что раньше было?
– Тоже какие-то кусты росли вроде, малина или какие другие, все одичало, заросли как в джунглях. Игорь с краю выдернул, вскопал, и Кристинка там цветы посадила. А в этом году надумала сирень сажать, а то малина очень разрослась. Я говорил ей, рано, нужно в сентябре, а ей втемяшилось – хоть ты тресни! Женщина, одним словом! А подождала бы до сентября, глядишь, и передумала бы.
– А вы здесь все время живете?
– Ага. Слушай, давай на «ты», а? А то как-то не по-людски.