Сумерки. Дин Кунц
сердце будет черным?
– Как уголь, и гнилым. И вы увидите…
Она приподнялась в своем кресле. По лицу катился пот. Капли испарины выступили на верхней губе. Мертвенно-белые руки дрожали на коленях, словно опаленные крылья ночной бабочки. Краски вернулись на лицо, но глаза оставались закрытыми. Слюна изо рта уже не текла, но еще блестела на подбородке.
– Что мы увидим, когда вырвем его сердце? – спросил Барлоу.
– Червей, – в голосе слышалось отвращение.
– В его сердце?
– Да. И копошащихся навозных жуков.
Апостолы о чем-то тихо переговаривались. Но это не имело значения. Теперь ничто не могло вывести ее из транса: она погрузилась в него целиком, растворилась в мире охвативших ее видений.
Подавшись вперед, упершись руками в свои жирные ляжки, Барлоу спрашивал дальше:
– Что нам надлежит делать после того, как мы вырвем его сердце?
Грейс с такой яростью принялась кусать губы, что, казалось, на них вот-вот выступит кровь. Она вздернула руки и стала перебирать ими в воздухе, словно ткала свой ответ из эфира.
Затем произнесла:
– Погрузите сердце в…
– Куда?
– В сосуд со святой водой.
– Из церкви?
– Да. Вода останется холодной… а сердце… будет кипеть, превратится в черный пар… и улетучится.
– И тогда мы будем знать наверняка, что он мертв?
– Да. Мертв. Навеки мертв. Ему уже не вернуться в новом воплощении.
– Значит, у нас есть надежда? – спросил Барлоу, боясь в это поверить.
– Да, – глухо отозвалась она. – Надежда.
– Благодарение Господу, – сказал Барлоу.
– Благодарение Господу, – вторили апостолы.
Мать Грейс открыла глаза. Широко зевнула, часто заморгала и растерянно посмотрела вокруг:
– Где я? Что со мной? Меня знобит. Неужели я прозевала шестичасовые новости? Я не могу пропускать шестичасовые новости. Мне надо знать, что задумывают слуги Люцифера.
– Еще нет и двенадцати, – сказал ей Барлоу. – Шестичасовые новости еще очень не скоро.
Она уставилась на него осоловевшим, бессмысленным взглядом, которым всегда бывало отмечено возвращение из состояния глубокого транса.
– Кто ты? Я тебя знаю? Мне кажется, я не встречала тебя прежде.
– Преподобная Грейс, я – Кайл.
– Кайл? – Она будто впервые слышала это имя. В глазах мелькнуло подозрение.
– Не волнуйтесь, – сказал он. – Успокойтесь и подумайте. У вас было пророческое видение. Вы сейчас все вспомните. Все вернется.
Он протянул к ней огромные огрубелые руки. Иногда, когда она приходила в себя после транса, ее охватывал такой страх и растерянность, что ей было необходимо дружеское участие. Обычно, взяв его за руки, она черпала силы из его гигантских энергетических резервуаров, и сознание возвращалось, будто ее подключали к огромному аккумулятору.
Но сегодня она отпрянула от него и нахмурилась. Вытерла влажный от слюны подбородок и озадаченно оглядела апостолов.
– Боже, как я хочу пить, – сказала она.
Один