Зачёт по выживанию. Владимир Кузьмин
в ответ на слова Алены за периметром полыхнуло несколько вспышек, потом свет стал равномерным и позволил увидеть происходящее рядом с ними. Пусть происходило это за тройным кольцом защиты, но Кольцову показалось, что его длинные волосы встали дыбом и превратились в этакий веник. Или даже метлу.
Пришлось тряхнуть головой, чтобы начать хоть что-то соображать. Помимо того, что более ужасных чудовищ ему не то что видеть – даже представлять в кошмарах не доводилось, с их стороны шла вдобавок физически ощутимая волна страха. Головой он потряс очень сильно, так сильно, что волосы, распущенные на ночь, а не завязанные хвостиком, как днем, несколько раз хлестнули его по лицу. Это означало, что они вовсе не встали дыбом, в чем он был уверен. Почему-то это соображение подействовало на Семку успокаивающе.
Звери были сложной конструкции и состояли из нескольких сегментов, из-за чего немного напоминали муравьев. Но у тех сегменты округлые, а у этих были больше похожи на дощечки с довольно острыми ребрами. Нижняя самая длинная и самая широкая, из нее росли шесть ног. Ну вот ноги как раз очень похожи на муравьиные, не считая размера. Средняя часть поуже, покороче и потоньше, с четырьмя лапами-шлангами, заканчивающимися приличного размера серповидными когтями. Соединялся этот сегмент с нижним и верхним какими-то кишками, в которых постоянно что-то проталкивалось то вверх, то вниз, причем с такой натугой, что порой они лопались и из них брызгало… что-то мерзкое брызгало. Эти пробоины почти моментально затягивались, но именно в этих местах вскоре лопалось по новой. Верхний сегмент был скорее похож на брусок, чем на дощечку, на его торце имелась пасть. Беззубая, но оттого не менее страшная. Весь этот сегмент был покрыт наростами разной длины и высоты, некоторые можно было назвать щупальцами, некоторые волдырями. Из тех и из других постоянно что-то капало на землю. Порой наросты лопались, и их содержимое брызгало фонтанчиками. Но страшным было не все это и даже не то, что высотой чуды-юды были под два этажа. Может, и то, что по всей их поверхности ползали сплошным покровом белесые и синеватые червяки, тоже не было самым жутким и самым омерзительным. По-настоящему страшными и гадкими были глаза. Ну, во всяком случае, Семка решил, что эти разного размера круглые штуковины, болтающиеся по бокам пасти на кишочках, являются глазами. Фасетчатыми, как у мух, покрытыми гнойными пленками, которые постоянно смывались чем-то наподобие автомобильных дворников, наверное, служащих веками. Смывались и капали гнойными слезами. Глаза эти не были расположены в голове, хотя некоторое подобие глазниц виднелось. Они даже не были прикреплены к ней на стебельках, как это случается у некоторых насекомых. Они болтались на несоразмерно тонких канатиках. Те то втягивали глаза-шары в самые глазницы, то вдруг удлинялись, и глазам приходилось болтаться чуть ли не на уровне брюха, ну или сегмента расположенного посередине туловища, потому что где находилось брюхо, Семен мог только гадать. Время от времени канатики наливались «соком», становились толще и тверже, за счет чего приподнимали свою ношу