Россия 2020. Голгофа. Александр Афанасьев
поезд шел другим путем, северной веткой, через Балезино. И все равно их обстреляли по дороге. Нет, не для того, чтобы остановить и ограбить, силенок не хватит. Просто чтобы хоть немного утолить ту сжигающую душу жажду крови, пополняя кровавый счет между двумя братскими, четыреста лет жившими в мире народами…
В тамбуре стоял человек. Под его ногами была большая сумка.
Зачем-то он вышел первым, когда только проехали Балезино. В тамбур обычно выходят, чтобы покурить, но этот человек не курил. Просто стоял и смотрел на медленно ползущий за окном пейзаж через дыру от пули, как через прорезь прицела.
Человек был русский. Удмуртия, маленькая республика в центре России была его родиной.
В тамбур вышла проводница. Человек, не говоря ни слова, подвинулся.
Человек был странным. Совсем не таким, какие обычно ездят в поездах дальнего следования в плацкартных вагонах. Что-то в нем было нехорошее… отпечатавшееся в глазах пламя. Раньше проводница не обратила бы на это внимания, раньше вообще жили легче и проще, но сейчас во взбаламученной войной России следовало обращать внимание на все и на всех, если хочешь выжить. Особенно смущала эта самая сумка – массивная, тяжелая. Взрыв поезда Санкт-Петербург – Москва был только восемь дней назад, точно такая же сумка погубила тридцать одну душу. Проводница сообщила Сане, знакомому сопровождающему из ЛОВД[5]. Но Саня так ничего и не сделал, а когда она подступилась к нему с вопросом во второй раз, зыркнул на нее так, что она больше и не спрашивала ни о чем.
Хорошо вроде хоть русский. Хотя сейчас и это не признак. Вон, та, что экспресс взорвала, говорят, тоже русская, за черного вышла, б…ща.
Мимо плыл уже перрон. Их вели на первый, главный путь. Пригородная касса, вокзал дальнего следования, переделанный под старину, вроде как дореволюционный – хотя на самом деле новодел. Бетонная арка переходного моста, пригородный вокзал, выполненный в стиле советского конструктивизма, щерящийся на мир острыми зубьями стекол – после взрыва стекла так и не вставили…
Взрыва…
Дальше шло здание – высотка почты и дистанции пути. Поезд дернулся, в последний раз скрипнул-бухнул всеми своими сочленениями и, устало выдохнув, застыл на месте.
Вот и все. Конец пути. Ижевск…
Человек сошел с поезда первым. Привычно быстро, приметливо огляделся по сторонам.
На перроне многолюдно, так многолюдно, как никогда не было в мирные времена, все-таки Ижевск не проходной город, тупиковая ветка. Главная станция несколько ближе – Агрыз, город на самой границе Татарстана и Удмуртии, Агрыз-Товарный входит в десятку крупнейших станций России по грузопотоку. Но сейчас на вокзале яблоку негде упасть. Враз обедневшие, снявшиеся с мест, ставшие беженцами в родной стране люди продают свой нехитрый, сейчас никому не нужный скарб, шастают дети – просто нечего делать и голодно; для этих детей школы не открылись, не ходят они в школу. Старухи торгуют семечками, пирожками и просят милостыню.
Оцепление давно снято, ленты, огораживающие место
Линейный отдел внутренних дел на транспорте.