Царское дело. Евгений Сухов
моя горничная Паша. Я впустил ее, и она сказала, что пришли от доктора Бородулина, который проживает в доме Стрельцовой, и что он просит меня срочно прийти на квартиру Кара, где произошло несчастье.
«Что за несчастье»? – спросил я. Паша ответила, что кого-то убили. Я быстро собрался и пришел на квартиру Алоизия Осиповича. Там уже были полицейские. Тут ко мне подошел Александр Кара и стал говорить, что зверски убили его мать и сестру Марту, но маленькая Ядвига, кажется, еще жива. Он провел меня в столовую, где лежала Юлия Карловна с размозженным черепом. Она была мертва, но труп еще не успел остыть. Затем мы прошли в комнату Марты. Картина была ужасающая: Марта сидела за роялем, одна рука ее лежала на клавишах, вторая свесилась, а тело и голова были запрокинуты назад, причем голова касалась пола, и под ней была огромная лужа крови. Я, конечно, видел и трупы, и кровь, но все же невольно содрогнулся. Помню, как мурашки побежали по моему телу. Я вдруг представил, что такое может случиться и с моей супругой и дочерью. Ядвига, младшая из всего семейства Кара, лежала головой к двери. Мне показалось, что она пыталась выползти из комнаты до того, как ее покинуло сознание. Возле нее я увидел доктора Бородулина, занятого перевязкой.
«Вот, сами видите, что тут такое», – произнес он. Я наклонился над бедной девочкой. Она хрипло дышала, как дышат люди, готовящиеся отдать богу душу. У нее был в двух местах проломлен череп и, кажется, задет мозг.
«Она выживет?» – с тревогой спросил меня Александр.
«Не знаю», – честно ответил я, поскольку был поражен тем, что Ядвига еще жива…
– А как он у вас спросил, жива ли Ядвига? – перебил профессора Иван Федорович.
– Что? – еще не вернулся из воспоминаний Прибытков.
– Я спрашиваю, как Александр Кара спросил вас о том, жива ли Ядвига? – повторил свой вопрос Воловцов.
– Ну… как, – задумчиво промолвил профессор. – С большой тревогой, а как еще иначе?..
– А попытайтесь вспомнить, – вдруг понизил голос едва ли не до шепота Иван Федорович, – какая это была тревога?
– Прошу прощения, но я не очень понимаю вашего вопроса. Что вы конкретно имеете в виду?
– Конкретно я имею в виду вот что. – Воловцов выдержал небольшую паузу и произнес: – Тревога тоже бывает разной, сами понимаете… Что, на ваш взгляд, обозначала тревога Александра Кары: он тревожился, что Ядвига умрет, или, напротив, боялся ее выздоровления?
– Вы думаете, что это преступление… – резко вскинул голову Прибытков, – что все это мог сделать Александр? Но это же… нонсенс, господин следователь!
– Я пока ничего не думаю, – заверил его Иван Федорович. – Я просто задал вам вопрос.
– Простите, но ничего определенного по этому поводу я сказать не могу. Я видел в его глазах и слышал в его голосе тревогу. А какая она была и с чем связана, я положительно затрудняюсь ответить…
– Хорошо, благодарю вас. Продолжайте, – кивнул Воловцов.
– Да… Так вот, – после недолгого раздумья продолжил Прибытков. – После