Порт семи смертей. Сергей Зверев
из строя, но сам Голицын не был ранен.
Старлей сказал Деду, что на дне лежит ящик, а сам был вынужден быстро подниматься на поверхность.
До кучи из-за здоровой баржи показался небольшой катер. Но не стал двигаться по направлению к сухогрузу. Бандиту, сидящему в нем, это было совсем не нужно. Татаринов увидел смерть. Встав на одно колено, человек с гранатометом на плече смотрел прямо на него.
Как и когда из воды вынырнул Марконя и как он стрелял, кавторанга не видел, зато увидел результат. Тело стрелка дрогнуло, и оружие выпало из его рук.
Голова Маркони была еще над водой, когда с другой стороны баржи показались более крупные цели, увешанные стрелками…
«Тактики, романтики», – сообразил Татаринов. Отвлекающий маневр с фланга и атака в лоб.
Марконя просчитывал ситуацию не хуже компьютера. До лодки, в которой еще недавно стоял убитый им стрелок, было не более пятидесяти метров. Эх, старость не радость! Он рванул к посудине, на дне которой лежало то, что ему сейчас было нужнее всего: ЭР-ПЭ-ГЭ!
Катера перли на «Теркина» и стреляли. Несмотря на огонь пулеметов, бандитам удалось приблизиться к судну и выстрелить.
Две гранаты одновременно ударили в борт на уровне ватерлинии. Корпус порядком тряхнуло.
Марконя забрался в лодку и, подняв «шайтан-трубу», показал, как нужно обращаться с российским оружием. Он запустил гранату точно в двигатель одного из катеров, обездвижив его и отправив на тот свет несколько человек.
Точный выстрел заставил пригорюниться участников пиратской вакханалии, и оставшийся на ходу катер ретировался с поля боя.
Обездвиженную лодку, с которой в воду стали прыгать боевики, без труда отправил на дно стрелявший с палубы Малыш, буквально усилием воли превращая сталь в лапшу. Ныряльщики, они же люди «Х», ничего не поделаешь.
Татаринов выдохнул.
– Вот суки.
Здоровенный мичман смог на секунду расслабиться, привставая с палубы и отрываясь от раскаленного пулемета.
Бледному капитану механик сообщил об интенсивном поступлении забортной воды в трюм.
– Насосы не успевают откачивать!
– Где пробоина? – заорал по рации Пожаров.
– Две, на уровне ватерлинии, – ответил механик.
Капитан схватил себя за ус и, оттянув его, отдал четкий и недвусмысленный приказ:
– Продолжать выгружать муку на причал!
Автоматная стрельба потихоньку затихла. В наушнике у Татаринова появился голос майора Кривошеева.
– Мы высадились, можете отводить судно обратно в море.
– Ничего не выйдет, две пробоины по ватерлинии. Капитан принял решение разгружаться.
Кривошеев удивился, что Пожаров, оказывается, на что-то еще способен.
– Хорошо, – отозвался он, – это не слишком меняет ситуацию, пусть разгружается.
«Для того чтобы корабль поднялся выше пробоин, уйдет часа три-четыре», – рассуждал сам с собой Татаринов, направляясь в капитанскую рубку. На его пути неожиданно,