Урусут. Дмитрий Рыков
жители, всадники забавлялись, рубя мужчинам головы, а женщин хватая за волосы и забрасывая на крупы лошадей. Вдоль защитной стены он пошел по вытоптанной улочке дальше, и тут увидел изумительное зрелище: в образованном двумя поставленными под углом друг к другу домами пространстве, тем самым обезопасив себя с тыла, стоял настоящий баатур и, легко обращаясь с клинком, одним-двумя ударами обездвиживал всякого, кто на него кидался. Вокруг него уже лежало семь трупов, ползли в сторону двое раненых, и это явно не являлось пределом. В отличие от своих соратников он находился в полном вооружении, доспехи, казалось, сверкали даже в слабом утреннем свете, сабля выглядела невесомой и разила быстрее молнии. Из-под крепкого шелома выбивались пряди светлых волос, глаза своей синевой походили на воды Иртыша. А какой у него был халх! Нет, что он вытворял со своим щитом! Тот словно приклеили к руке смолой – урусут вертел им и так, и сяк, и влево, и над головой, и вправо, отбивал удары, отбивал стрелы, а одного монгола краем ударил в шею, и тот, хрипя, свалился навзничь, после чего удалец без труда пронзил его насквозь и снова принял боевую стойку. На него кинулись двое – отбив очень умелый – ничего не скажешь! – выпад Худербе тупой стороной сабли, он разом поставил щит под удар Сэрея и, присев, не делая следующего замаха, полоснул первого по ногам, пока тот падал, вонзил клинок Сэрею в пах под кольчугу и, выпрямившись, двумя резким взмахами достал кадыки и стоящему бойцу, и уже лежащему. Бармица не спасла ни одного, ни второго – чудесный клинок урусута вспорол железные кольца, будто кожу на животе ягненка.
Еще два покойника. Пора вмешаться – а то так весь отряд перебьет. Но сотник не мог взгляд оторвать от волшебного воина. Это же его, Туглая способ ведения сабельного боя – обращать силу защитного удара в удар наступательный! Однако, почему его разом не осыплют стрелами? Зачем поодиночке бросаются под умелую руку? И тут он все понял. Он узнал в руках урусута легендарную саблю пропавшего на Саснак кыры знатного мамаевского вельможи Тибир-бека. Этот кавказский булат бек выкупил у царя касогов за прозрачный индийский камень размером с персик, табун из ста лошадей и пять хорасанских наложниц. Клинок клали перед покупателем поперек двух камней, и телохранители касогского властителя поочередно плясали на нем, а он не ломался. Затем царица брала свой волос и пускала его по воздуху, тот, едва коснувшись лезвия, разрезался на две половины. Его сварили из нескольких тончайших полос разных видов стали, потому он был так крепок и легок. Шел слух, что его заговорили местные шаманы, а царь касогов потом за прозрачный камень забрал у османского султана тысячу своих соплеменников, ранее уведенных в рабство. В набалдашнике сверкал рубин, на рукояти блестели самоцветы, а ножны покрывали бирюза и серебро. Так вот кто, оказывается, сразил Тибир-бека!
Тем временем на коне подъехал Наиль и, глядя на гору трупов и светловолосого удальца, раскрыл рот от удивления.
Раздался боевой клич – громадина Цырген, который мог схватить за рога быка и, закручивая