Урусут. Дмитрий Рыков
ратник согласно кивнул. Ездил? Да не то слово!
Попытался залезть, крикнул:
– Подсоби!
Учитель забросил его на скакуна, помог всунуть ноги в короткие – по росту – стремена, всунул в руки узду и вдруг – к-а-а-ак на того крикнул! Понесся по степи старый – скоро на бешбармак – конь! Как мог, Олег старался удержаться в седле, болтался ванькой-встанькой, вроде урезонил вздорное животное, но вскоре его догнал лихой Наран, схватил за уздцы чужого скакуна и повел обратно. Все лежали и покатывались со смеху. И чего это они? Не видят – коняка бешеный?
Дэлгэр под общий хохот только покачал головой.
– Вы, урусуты, все одинаковы. Не надо его все время дергать за поводья! Отпусти! Дай ему самому лететь по степи! Слушай его бег! Слейся с ним! Конь – крылья монгола! Лети!
«Ну я же не монгол?» – подумал Олежка и вытер нос.
Учитель, не глядя, сунул загнутый носок ичига в стремя, без какого-либо видимого усилия взмыл в седло. Послушный умелой руке хозяина, скакун преобразился: пошел наметом, потом дважды встал на дыбы и, наконец, перешел в ровную рысь. Наездник сидел легко и красиво, чуть откинувшись назад.
– Чо! – погнал он коня галопом, на скаку перевернулся задом наперед, обратно, коснулся ладонью земли, держась за переднюю луку, ударил о землю ногами и снова взмыл на круп. Благодарно пошлепывая животное по шее, подъехал к мальчишкам.
– Понял? – спросил он у плотницкого сына.
– Понял… – сквозь зубы ответил тот.
В обед снова ели вареное мясо. Старший собственной рукой ножом разрезал на части и каждому давал кусок сообразно положению ученика. Естественно, древоделе достался самый маленький. Когда, сытые, валялись в траве, учитель рассказывал что-то веселое в лицах, будущие покорители Вселенной покатывались со смеху.
Солнышко как следует прогрело воздух. Теперь начали бороться – оголились по пояс и, кряхтя, сопя и ругаясь, хватаясь за кушаки, принялись валить друг друга в изъеденную скотом до голызины траву.
– Корэш, борьба! – сказал Дэлгэр юному ратнику. – Хватать за кушак, не бить! Амарбат!
Подбежал давешний знакомец, принял стойку. Наставник сделал знак, и тот кинулся Олегу под руку, стараясь ухватить пояс за спиной, юный ратник повернулся боком, подцепил Амарбата за кушак спереди и, продолжая движение маленького монгола, сильно толкнул его в первоначальном направлении, подставив бедро. Мальчишка кубарем полетел в пыль, прочие загалдели.
– Хорошо! – похвалил учитель. – Очень хорошо!
Тут к занимающимся подлетел еще один пацан – наверное, сын какого-то мурзы – слишком хорошо и ярко был одет. Что-то бойко проорал на своем, Дэлгэр сделал знак рукой, и все поспешили в стойбище.
Заметив недоумение юного ратника, учитель произнес:
– Будет казнь. Надо смотреть, – и зашагал вперед.
– Какая казнь, кого? – спросил древоделя, семеня за кривоногим, раскачивающимся из стороны в стороны – ясно, что тот в седле проводил больше времени, чем на земле – монголом.
– Как