Атаман из будущего. Огнем и мечом. Анатолий Спесивцев
талантливом военачальнике, Конецпольском, опасность почуял быстро и реагировал на нее правильно. Сначала к нему доставили двух ногаев, сумевших вырваться из калмыкско-черкесско-казацкого бредня. Впрочем, черкесов эти беглецы не видели и о них не знали, однако и рассказа о появлении в пограничье большого войска, пришедшего с востока, хватило, чтобы встревожить такого опытного командира. Вскоре сведения ногаев дополнили продавшиеся панам запорожцы. Они подтвердили появление в степи калмыков и донесли о шедших с донцами черкесах. Пан Николай поначалу решил, что это черкасы, как часто тогда называли запорожцев, однако успокаиваться по тому поводу не стал, забил тревогу.
Варшава отозвалась на его сигналы об опасности неадекватно. Король ничем помочь не мог, польская шляхта из своего золотого сна возвращаться в неприятную реальность не желала. Кого интересуют какие-то там азиатские орды на какой-то там Украине, когда вокруг бьет ключом веселая столичная жизнь? Выбить их из этого состояния можно было только грубой силой.
— Увеличить коронную армию для отпора врагам? А не хотите ли вы помочь королю в ограничении наших вольностей? Не позволям!
Куда оперативнее отреагировала шляхта местная. При всей своей дурости она нарастание опасностей для собственной опоры организма при сидении ощущала. Уметь твердо держать саблю в руке здесь было по-прежнему жизненной необходимостью. На призыв авторитетного воеводы откликнулись многие. Подавляющее большинство шляхты имело местные корни, многие продолжали исповедовать веру предков — православие. Что не помешало им встать в общий строй против казацко-татарской опасности. В русских воеводствах юга по призыву их воевод срочно собрались сеймики и объявили местное Посполитое Рушение, которое здесь, на окраине, еще не превратилось в пустой звук, как в метрополии.
Потоцкий срочно стал собирать войско для отпора предполагавшемуся вторжению. По просохшим после весенней распутицы дорогам запылили отряды ярко одетых всадников в доспехах. Большей частью — небольшие, почти все с обозами и прислугой, по числу превышающими количество бойцов, которых они сопровождали. Многие восседали на породистых конях и могли похвалиться дорогим оружием. Магнаты, такие, как Ярема Вишневецкий или Станислав Конецпольский, приходили с небольшими частными армиями. Это к середине мая дало возможность собрать немалое число воинов в дополнение к силам, имевшимся в распоряжении Потоцкого.
Ведь кварцяного войска у коронного гетмана было сейчас всего двенадцать тысяч пехоты (несколько тысяч было переброшено в Смоленск и другие пограничные с Россией крепости из-за сосредоточения там русских войск), две с половиной тысячи гусар, красы и гордости Речи Посполитой, и три тысячи «казаков», то есть облегченной панцирной шляхетской конницы. Подошли, не слишком спеша при этом, к польской армии и три тысячи настоящих казаков, реестровцев. Из шести, что были признаны по ордонансу на сейме в январе. Хотя пехота называлась венгерской и немецкой,