Монументы Марса (сборник). Кир Булычев
не ответила.
Путники миновали водоем, и Иван оглянулся, будто бурая вода прудика звала его вернуться.
– Доктор Фукс предложил интересную гипотезу, – продолжала Алена. – Местные виды фауны однополы. Обычно они никогда не покидают своего водоема. Как только одно из животных умирает – от старости ли, от болезни, – другой сказозуб подходит к водоему, напивается этой жидкости (на базе есть фильм – дойдем, посмотришь) и тут же распадается на две особи, такие же точно, как прежние.
– И какой вывод?
– Фукс предполагает, что водоем – хранитель наследственности стада. В нем содержится не вода – хотя по составу жидкость и близка к воде, – а слабый раствор фермента, может быть, несущего в себе цепочки наследственных молекул.
– И много таких водоемов? – спросил Иван.
– Мы пока открыли шесть. И у каждого пасется свое стадо.
– А сказке про собаку ты веришь?
– Я же говорю – сама видела. Ты знаешь, на планете ни лесов, ни больших озер, ни океанов. И в ходе эволюции водоем выработал способность не только поддерживать свой вид, но и влиять на другие живые организмы. Так выражается здесь борьба за существование. Если одна из этих жаб доберется до соседнего, чужого водоема и напьется из него, она превратится в жителя того водоема. Понятно?
– Мне понятно одно: я согласен стать жабой, только бы не умереть от жажды.
– До базы еще два часа ходу. Неужели не дотерпишь? Я думала, что астронавты крепче духом.
Но Ивана не смутил укор. Металлические подошвы равномерно цокали по раскаленным камням, и оба солнца планеты безжалостно жгли сквозь скафандр. Здесь не было теней. Одно солнце светило прямо с зенита, второе катилось вдоль горизонта, не собираясь заходить, и за час успевало трижды обернуться по белесому раскаленному небу.
Снова скала, и у нее – водоем, окруженный стаей нежащихся на солнцепеке рыжих одров, отдаленно напоминающих лошадей, доведенных до последней стадии истощения.
– Аленушка, – взмолился Иван, – я должен напиться! Я обязательно должен напиться!
– Не говори глупостей! Идем. Я все тебе объяснила.
– А я тебе не верю, – сказал Иван с неожиданным озлоблением. – И твоему доктору Фуксу.
Аленушка ничего не ответила. Она продолжала идти вперед, маленькая, тонкая, прокаленная насквозь жаром этой планеты, старожил из первой экспедиции, встречающий на планете четвертый месяц. Иван увидел ее впервые вчера вечером. Командир корабля «Смерч» вызвал его в салон управления и сказал:
– Возьмешь почтовый планер и спустишься с Аленой Сергеевной на базу. Продовольствие и приборы отвез Данилов. Тебе остается только взять письма. И еще: вот лекарства. Алена Сергеевна поднималась к нам на орбиту специально за ними.
…Планер сделал вынужденную посадку на плоском, как блюдо, плато, не долетев до базы полсотни километров. При посадке вдребезги разлетелась рация. Но ящик с лекарствами уцелел. «Смерч» был высоко на орбите, и связаться с ним было нельзя. Пришлось идти пешком. До рассвета, до того, как на небо выскочили оба солнца, путь казался нетрудным. Теперь же…
Впереди