Юность под залог. Анна Богданова
она даже прикинула, какую фотографию поставит в рамочке напротив себя – там, где они с дочерью на фоне ...ского монастыря. «Это намного практичнее и рациональнее, чем покупать очередной золотой комплект с искусственно выращенным сапфиром», – так думала она, выходя из дома. Если честно, то серьги с кольцом Авроре Владимировне хотелось ничуть не меньше кресла со столом – у нее с юности, нет, пожалуй, даже с детства была слабость к такого рода безделушкам. Еще будучи ребенком, она пообещала своим обидчикам сестрам Таращукам, у которых мать работала на ювелирном заводе и таскала им оттуда всякие железные колечки с разноцветными стекляшками (а те раздавали их девчонкам во дворе – всем, кроме Авроры), что когда вырастет, то у нее будет колечко на каждом пальчике не только на руках, но и на ногах! И обещание это сдержала! (Ведь она человек слова!) Более того, Дроздомётова порой удивлялась: и отчего у человека всего два уха? Было хотя бы четыре пары. Тогда она имела бы возможность показать свои лучшие серьги...
И, конечно, если б не увиденное по телевизору интервью со знаменитой романисткой, наша героиня, не задумываясь, приобрела бы комплект с сапфирами. Во-первых, покупая золото, надежно вкладываешь деньги, во-вторых, если, не дай бог, останешься на старости лет без куска хлеба, с золотом не пропадешь – даже в войну его можно было обменять на продовольствие. А в-третьих... В-третьих, это просто красиво. Так думала Дроздомётова всегда – даже тогда, когда еще не была Дроздомётовой.
Но теперь все изменилось. После написания первой книги мемуаров она вдруг почувствовала себя другим человеком – она ощутила себя писателем. Более того, писателем не простым, не каким-то там бумагомарателем, борзописцем и щелкопером, а избранным кем-то свыше сочинителем.
Если раньше, буквально год тому назад, она тяготилась одиночеством, с тоской вспоминая прошлое, ненавидя настоящее и совершенно не представляя будущего, то сейчас все занимало ее: привычные вещи, предметы и явления порой кажутся ей чудом. К примеру, укладывая на сковородку куски обыкновенной говяжьей печени, Дроздомётова не может не сравнить их с медузами. Недавно построенный дом со шпилем, который так раздражал и бесил ее полтора года назад, она воспринимает по ночам в свете полной луны не иначе как готический замок где-то на краю земли, в котором уродец хозяин заточил прекрасную девушку и требует от нее страстной любви. Девушка сопротивляется, отказывается от пищи, не разговаривает – одним словом, держится изо всех сил, а уродец хохочет на весь замок-многоэтажку гомерическим смехом, приговаривая:
– Все равно моя будешь! Поняль? Да?
Иногда в сознании Авроры Владимировны происходит некоторое смещение – в несчастной гордой девушке она видит себя в молодости. И настолько входит в роль несуществующей заложницы, что порой даже плачет от обиды и злости на уродца в свою поролоновую противоаллергическую подушку.
Согласитесь, с таким богатым воображением и буйной фантазией грех не стать настоящей писательницей.