Бонд, мисс Бонд!. Елена Логунова
за собой дверь.
– Андрей Палыч, куда?! – спохватился скучавший в коридоре водитель-охранник.
– Витя, давай за мной! – на бегу скомандовал Андрей и, проскочив мимо лифта, запрыгал вниз по ступенькам.
Старик на балконе пятиэтажки докурил сигарету и по крутой дуге отправил бычок к земле – как будто самолет пошел на посадку. Петрович запомнил место его приземления, выждал немного и пошел подбирать окурок. В этот момент во двор влетели и закружились вокруг чадящего мусорного бака два мужика.
Петрович прижался к стене и боком-боком двинулся вдоль нее к выходу со двора.
– Стой! – заметив движение, гаркнул, как выстрелил, один из тех мужиков.
Петрович замер и зажмурился.
– Витя, не бей его! – подоспел второй мужик.
Он был постарше и очень хорошо одет. Солидный дядька, только весь расхристанный, запыхавшийся и с глазами, как у больной собаки.
– Твоя работа? – указательным пальцем запыхавшийся мужик потыкал вверх.
– Нет, нет, это не я! – забормотал Петрович.
– Ага, не ты! Ври больше! – громко фыркнул мужик помоложе.
– Я больше не буду! – жалко скривился Петрович.
– Еще как будешь! Витя, в машину его! – мужик постарше повернулся и зашагал в темноту.
– Андрей Палыч, он же грязный! – возмутился молодой.
– Отмоем! – донеслось из темноты.
– Девчонки! А что я вчера видела, вы не поверите!
Люся сделала глаза круглыми стеклянными пуговицами и шваркнула свою сумку на стол, едва не перевернув тарелочку с печеньем.
– Людмилексанна, я вас попрошу! – по обыкновению, слепив имя-отчество коллеги в одно слово, строго сказала Жанна Марковна.
И, не договорив, о чем она, собственно, просит, длинно и нежно подула на блюдечко – легендарное, с голубенькой каемочкой.
Она держала его на треноге коричневых артритных пальцев, как казалось Оле, в неустойчивом равновесии. Тем не менее за годы ежеутренних чаепитий в учительской блюдечко Жанны Марковны ни разу не проявило себя как летающее.
Жанна Марковна держала под контролем всех и вся. У нее даже фонтанирующие эмоциями подростки ходили по струночке, что уж там говорить о тихих неодушевленных предметах.
Пятьдесят лет педагогического стажа – это сила и мощь, которую не спрячешь в чемоданчик с красной кнопкой!
– Ой, извините, Жанночка Марковочна! – подобострастно улыбнулась Люся, сдернув свою сумку со стола, как нашкодившую кошку. – Я очень взволнована.
– Как обычно, – едко заметила старуха, протягивая руку за печеньем.
На блеклом фоне старожилов учительской Люся, совсем недавно выпорхнувшая из стен пединститута, смотрелась интригующе и ярко, как фингал под глазом.
Люсю отличали: повышенная нервная возбудимость, неукротимая гиперактивность и детская склонность к безудержным фантазиям. Спаянный педагогический коллектив принял резвую младую училку в свои объятия и теперь сдавливал ее, как застывающий цемент, но непокорная Люся рвалась из оков.
Оля с укором